В субботу и воскресенье в афише Мариинского театра возникли нежданные премьерные спектакли. Осенью было объявлено, что нынешний сезон будет отмечен тремя новинками: баланчинским «Блудным сыном» (две недели назад сообщили о дате премьеры -- 14 декабря), «Золушкой» в постановке Алексея Ратманского (в феврале) и реконструкцией «Баядерки» (по типу уже реконструированной «Спящей красавицы» -- в конце мая). А тут вдруг новый пресс-релиз -- «Балеты современных хореографов». «Молодых хореографов», -- уточняла пресс-служба, заманивая на брега Невы редкостным словосочетанием. Известно ведь, что с сочинителями танцев сейчас не только в России, но и во всем мире проблема. Потому было любопытно.

Пять человек, сотворивших для Мариинки пять небольших одноактных балетов, вполне могут быть отнесены к несколько расплывчатой категории «молодежи» -- им от двадцати трех до тридцати. Владимир Ангелов после балетной школы в Софии закончил хореографический факультет в американском университете в Вашингтоне. Светлана Ануфриева -- питерскую Академию культуры, затем там же -- консерваторию. Индре Рейнхольде -- только Академию культуры. Кирилл Симонов учится на балетмейстерском отделении вагановского училища, а Джулиано Пепарини бумаги, удостоверяющей, что он хореограф, не имеет: сочинительству учится на ходу, танцуя и ассистируя мэтру в постановках Ролана Пети. Таким образом, собравшись вместе, эта компания иллюстрирует перечень всех возможных способов «обучения на балетмейстера».

Вот теперь надо глубоко вздохнуть и сказать, что надежд на нового Петипа у нас, судя по всему, нет: ни один из этих способов, если судить по результату, не эффективен. Все дебютанты сотворили вещи предельно несамостоятельные, скудные по лексике, убогие по мысли. Все хотели выразить что-то самое главное о страстях, о томлении духа и плоти, о быстротечности жизни. И все, собственно, сказали, что насмотрелись чужих работ и работы эти были так хороши, что из них не грех было что-нибудь да взять.

Джулиано Пепарини перепел своего начальника. В его балете «Лулу (Сон антизвезды)», тысяча первой вариации на тему воспоминаний состарившейся кинодивы, все -- от кабаретной манеры движений артистов до внезапно предлагаемой судьбой герою-любовнику петли (она аккуратно спускается с колосников в момент его душевных терзаний) -- утащено из балетов Пети («Юноша и смерть», «Кармен» и т.д.). Но это единственный «чистый» случай -- остальные в своих бессюжетных сочинениях комбинировали Баланчина с Ноймайером, вспоминая иногда и Петипа (в балете Светланы Ануфриевой «Нежно, с огнем» (Dolce, con fuoco) две девы (лирическая и стервозная) выясняют отношения, как Никия и Гамзатти в «Баядерке»).

Этот внепланово случившийся и чрезвычайно унылый вечер мог состояться, несомненно, только в Мариинке и только в наши дни. Политика питерского театра -- политика возможностей; там в классических спектаклях зачастую дают шанс выступить совсем зеленым новичкам, надеясь на открытие (и они периодически происходят, как, впрочем, и провалы). В Москве все иначе: классики в репертуаре так мало, что юные дарования успевают постареть и озлобиться, прежде чем получают роль. А уж добиться постановки в Большом и вовсе нереально (три года назад Российский фонд культуры проводил там вечер «Новогодних премьер», где блеснул Ратманский, но Владимир Васильев не стал брать его «Каприччио» в репертуар). Что касается принадлежности вечера хореографических дебютов нынешнему времени, то, во-первых, во времена золотого века балета в природе не существовало видеопленок (может, потому век и случился золотым), а во-вторых, никогда ранее дебютанты не считали хорошим тоном наметить в спектакле гейскую или лесбийскую тему. И никогда ранее эта тема не могла звучать так буднично -- собственно, вечер дебютов показал, что на мужчин, бросающих томные взгляды на мужчин же, и на кокетничающих друг с другом женщин может быть так же скучно смотреть, как на любезничающую парочку самых отъявленных натуралов.