Этот шумный, беззастенчивый, клоунски-яркий американский театр, в котором мужчины на пуантах изображают балерин, уже приезжал в Москву два с половиной года назад -- тогда их приглашал пафосный фестиваль Grand pas, и они выступали в Большом. Нынче их привезла компания, ранее занимавшаяся не балетом, а чудовищной попсой, и определила в убогий Театр эстрады, где сонные кассирши воспроизводят классические советские монологи «вас много -- я одна». И на престижной сцене, и в заповеднике советского юмора «Трокс» (так сокращают длинное название труппы их поклонники по всему миру) смотрелись так, будто только там и выступали. Так случайно сложившиеся обстоятельства очертили ареал их обитания, жизненное пространство.

Классический балет -- безусловно. Выученный, вытанцеванный, с подмеченными и воспроизведенными тонкостями, с аккуратными штрихами. Артисты «Трокадеро» -- как правило, выпускники достаточно известных школ, и в их биографиях не последние труппы, от Лионского балета до труппы Мерса Каннингема. Клоунская стихия -- о да, конечно. Если в петербургском театре Валерия Михайловского, в котором танцовщики также изображают дам, половина репертуара поставлена совершенно всерьез и на спектакле периодически возникает странная неловкость («ну да, они отлично владеют женской техникой... а зачем?»), то артисты «Трокадеро» балеринами не притворяются. Они их изображают -- и как!

В «Падекатре» хрупкой, стервозной, злобной «Марии Тальони» стоит лишь пристально взглянуть на кого-нибудь из трех коллег, чтобы те испугались «великой балерины», но не забыли кисло поджатыми губами оценить все ее легендарное мастерство. Четверка маленьких лебедей трещит от стремления каждого «лебеденка» показать себя и, прыгая вразнобой, создает такой резонанс, что удивительно, как не проваливается пол. Каждая из «артисток» ревнива; каждая выпрыгивает на сцену как в последний раз; и так не торопится оттуда уйти, что следующая уж чуть не выкипает, пытаясь спровадить коллегу.

Умирающий лебедь, с которого в течение всего его пути по сцене опадают перья; венгерское гран-па из «Раймонды», станцованное с той великолепной лихостью, что доказывает: эти артистки о существовании Венгрии догадываются примерно так, как о существовании Казахстана. И при этом ноги криво и косо ставятся только тогда, когда танцовщик хочет поставить их возмутительно криво и косо: как настоящие клоуны, «Трокс» на самом деле умеют делать все трюки не хуже тех, кого они пародируют.

А еще -- как у клоунов -- у них есть маски. Они выступают не под своими именами, а под женскими псевдонимами, при этом каждой артистке придумана биография. Вот только несколько фраз из этих жизнеописаний, потому что «Трокс» от своих «биографий» неотделимы. «Первое публичное появление -- на опознании в КГБ» (это, как можно догадаться, русская балерина, Ольга Сапхозова). «Закончила Волго-Днепровскую школу танца». «Ей вручили ключи от Минска и затем сменили замки». «Истинно народная балерина, хотя и обладает гардеробом такой величины, что у него есть собственный почтовый индекс». Само их название -- тоже маска: до второй мировой войны гремел «Русский балет Монте-Карло», вот кусочек названия американцы и использовали.

Вышучивая сценические «выяснения отношений», хихикая над нравами кулис и подчеркивая общую нелепость этого занятия -- классического балета, -- «Трокс» отважно объясняются ему в любви. Так и существуют между пафосом и клоунадой уже тридцать с лишним лет. И неизменно получают заслуженные аплодисменты.