Книга писателя-сатирика Льва Лайнера «Веселая троица» -- о Вицине, Никулине и Моргунове. Именно так -- отсутствие имен-отчеств свидетельствует вовсе не о проявлении неуважения к этим безусловно выдающимся актерам. Просто именно в таком виде внедрились они в массовое сознание. Ни Трус-Балбес-Бывалый -- клички, придуманные явно впопыхах, для отмазки, ни несусветный кукрыникосоподобный ВиНиМор в обиходе так и не прижились. Но как ни называй этих трех актеров -- все равно без них народ неполный. Представить себе «мир советского человека» без необычного кросса, тренировки на кошках и кунаков влюбленного джигита не то что невозможно -- попросту жутко. Из талантливых артистов, создавших удачные киномаски в классических кинокомедиях, Никулин, Вицин и Моргунов стремительно превратились в феномен массовой культуры, безусловно нуждающийся в осмыслении и интерпретациях -- социальных, искусствоведческих, мифологических, наконец. Такие попытки уже были сделаны, например, в статье Олега Ковалова «Три источника и три составные части» -- работе спорной, но эмоциональной и обезоруживающей серьезностью культурологического подхода.

От книги Лайнера пристрастному читателю вряд ли стоит ждать серьезного анализа: «Веселая троица» -- не академическое исследование. Куда больше она похожа на пухлую папку газетно-журнальных вырезок о кумирах, старательно собранных преданным поклонником. Здесь собрано невероятное количество интервью и воспоминаний современников, биографических данных и рассказов о съемках, актерских баек и анекдотов, так или иначе относящихся к героям книги. Можно узнать, какие сцены были вырезаны из коротенького «Пса Барбоса» и как снимался эпизод распития пива в «Кавказской пленнице». Кто придумал колоть Моргунова огромным шприцем и как звучал первоначальный вариант песни самогонщиков («И пить будем, и гулять будем, а милиция придет -- угощать будем»). По сию пору восхитительно смотрится огромное тройное интервью газете «Неделя», в котором актеры отвечают на вопросы вроде «Случалось ли вам играть Деда Мороза или кого-нибудь из его окружения?» (Георгий Вицин признался, что в свое время исполнял роль Канители Елочной) или «Любите ли вы танцы?» (Моргунов: «Разве что от холода на остановке троллейбуса»). Оказывается, Моргунов был не прочь расширить трио до квартета с привлечением Алексея Баталова, любимый запах Вицина -- запах карандашей «Кохинор», а Никулин «категорически не танцует». Все эти бытовые подробности не имеют ничего общего с обывательским нахрапом нынешней светской хроники. «Нас родила эпоха» -- так ответил Вицин на вопрос о родословной троицы. А это значит -- в их случае важно все, даже самая непритязательная и смешная мелочь. Именно из таких мелочей книга в большинстве своем и состоит.

Юрия Владимировича Никулина и Евгения Александровича Моргунова уже нет в живых. Георгий Михайлович Вицин не снимается в кино, живет затворником и отказывается от интервью, предпочитая мирской суете сочинения Геродота и практику индийских йогов. Закончилась и эпоха, породившая их героев, -- и при желании можно найти разменявшего третий десяток индивидуума, ни разу не смотревшего «Бриллиантовой руки». На смену «веселой троице» пришли кумиры следующего поколения, в том числе и в комедии. Но никто из новоявленных калифов -- даже вполне симпатичные и обладающие национальными особенностями охотники-рыболовы, явно скроенные по гайдаевским лекалам, -- не в состоянии конкурировать с тремя джентльменами перманентной неудачи. Ни в стиле, ни в юморе, ни в достоверности. Ни -- пожалуй, самое главное -- в любви, которая выходит далеко за рамки обычного почитания кинокумиров. Никулина, Вицина и Моргунова не просто ценят. Их обожают трепетно, восторженно и немного покровительственно, как можно обожать в детстве добродушного дворового выпивоху в оттянутых трениках, гоняющего с малышней в футбол, или троюродного родственника, заполоняющего пространство семейного торжества своим огромным животом и из года в год рассказывающего за оливье один и тот же анекдот про чукчу. Даже превратившись в явление культуры, они остались по-настоящему живыми. Потому не стоит пытаться найти им замену: все уже украдено до нас. Тех, кто пройдет мимо, искренне жаль. А на долю остальных бамбарбии хватит.