Сначала была жажда нового пути, которая буквально снедала Олега Кулика. Потом возник подвал -- помещение огромное и прекрасное: где раньше хранили вино, а теперь ничего не было. Олег Кулик, давно метавшийся по всяким близким к высоким истинам предгорьям и нагорьям Южной Америки и Азии и по другим не испорченным цивилизацией местам, обнаружил такое же буквально у себя под боком: в десяти минутах ходьбы от Курского вокзала, на бывшем винзаводе, где сейчас расположился артцентр. Это славное место (Курский вокзал -- своеобразный полюс силы, к которому, как известно всякому читавшему «Москву--Петушки», ведут все московские пути-дороги) в последнее время притянуло и ведущие художественные галереи города. Но в этих пространствах еще идут строительные работы, а сводчатые залы подвала в реконструкции-реставрации практически не нуждались. Их для выставки, где главное -- светлые чувства и благие помыслы, будто специально готовили (пришлось только электричество провести, полы настелить, экранов понаставить -- но тут, к счастью, подключился Московский музей современного искусства и благодетели-спонсоры из компании МИАН).

Художникам же, напротив, чтобы поговорить о трансцендентном и сакральном, понадобилась спецподготовка. На встречах-обсуждениях при свечах в тех же подвалах «Винзавода» рассуждали о мистике, таинствах и прочих высших материях -- желающие узнать все подробности могут почитать толстенную книгу на полтыщи страниц. Но, как говаривали в старину мудрые искусствоведы, следует верить не словам, а делам, то есть художественным произведениям. Их на выставке ровно 60:59 обозначены именами художников, шестидесятым приходится считать работу куратора, сумевшего увлечь, соединить, гармонизировать и даже осуществить свой замысел, очевидно превышающий возможности одной выставки.

Пространство со сложным освещением диктовало условия: оттеснив на периферию живописные работы, главными оказались инсталляции и видео. Имел значение и размер. При входе на объекты вдвое больше человеческого роста внимания не обращаешь -- в глаза бросается громадное черное чудище, выпроставшее из-под темной накидки загребущую руку -- ковш экскаватора. Инсталляция Дмитрия Пригова «Подземные скоты жмутся поближе к человеку» перекрывает главный проход -- к ней поневоле приходиться жаться.

Следующий шок -- «Ноги» -- увеличенный Дмитрием Гутовым в десятки раз фрагмент картины Мантеньи «Мертвый Христос» указывает зрителю на его истинное место -- в нижнем мире, на уровне стопы. Чтобы публика не пугалась, в середине зала висит разноцветная «Карусель теплых слов» Георгия Литичевского. Тут же двоящийся образ нашего подземного царства -- метро. Предельно реалистическое, идеально вписанное в реальную арку видео «Станция Второе Небо» Дениса Колесникова и Андрея Котова дополняет мерзнущая тут же с жезлом в руке служащая метрополитена в форменных одеждах.

Рядом «Дама с собачками» Сергея Шеховцова и Семена Файбисовича: около имитации по-сталински роскошной мозаики в резном уборе (резьба по поролону и сильно увеличенная, чтоб растр каждому был виден, фотография) крутятся поролоновые же беспородного и бесхозного вида собачки.

Выставка -- постоянные переходы из тени в свет: от возвышающих мыслей о милости к падшим (фотографии бомжей -- старая и очень известная работа Бориса Михайлова «История болезни») -- к тьме материализма и расцвету общества потребления («Герой нашего времени» Аристарха Чернышева и Алексея Шульгина), а также к уверенности в бесконечных возможностях технического прогресса (завораживающий точной работой похожий на небольшой цех «генератор нимбов» Александра Пономарева).

Веру в собственную, подтвержденную дипломом профессию Александр Виноградов, Владимир Дубосарский и примкнувший к ним Александр Горматюк подтвердили, отреставрировав старинную фреску «Апокалипсис». Еще откровеннее -- «Исповедь» Айдан Салаховой: шестичасовая непрерывная съемка себя самой в мастерской за работой, прерываемой нелюбезными дискуссиями с мешающими творческому процессу персонажами, подтверждает ее веру -- в себя и искусство.

«Сталкер» Александры Дементьевой -- история о том, что все зависит от зрителя: каждому желающему уединиться в маленькой черной кабинке покажут свое видео (вашему корреспонденту достались тухлые рыбки, крокодильчик, лебедь и прочая мерзость). Дмитрий Булныгин, проецируя с помощью зеркала на сводчатый потолок вид на теннисистку снизу, утверждает, что определяющей в искусстве и не только является точка зрения. В самом дальнем углу выставки, в темной-темной комнате, притаилось самое простое и решительное высказывание Андрея Монастырского. Внезапная оглушающая вспышка света заставляет почувствовать разницу между светом и тьмой, ощутить начало творения собственными глазами.