Ник Хорнби. Логорея. Перевод с англ. А.Степанова. СПб.: Амфора, 2006

Если бы в эпоху Интернета какому-нибудь безумцу все же пришло в голову составить антологию современной журналистской мысли, то британский острослов Ник Хорнби с его авторскими колонками в журнале «Беливер» попал бы туда под первым номером. К слову, Хорнби уже становился финалистом Национальной премии британских критиков за произведения в жанре музыкальной критики, а его сборник «31 песня» (три десятка пространных рассуждений о жизни, навеянных музыкой) переведен на русский язык и рекомендуется к прочтению сразу после «Логореи».

По счастью, Хорнби не литературный критик, и его обзоры для «Беливер» язык не повернется обозвать рецензиями. Ежемесячно Хорнби записывает в два столбца: отдельно книги, которые купил и отдельно, которые прочитал. Оговорив в предисловии, что его интерес к литературе подвержен сезонным колебаниям (летом в связи с отпуском и перерывом в чемпионате Англии по футболу список прочитанного естественным образом растет, а осенью -- убывает), автор обещает доходчиво объяснять читателям, почему он прочитывает от корки до корки «Как дышать под водой» Орринджер, в третий раз перечитывает «Сирены титана» Воннегута, бросает на полпути бестселлер Зои Хеллер и вообще не открывает Мураками.

В эпоху хронической «логореи», когда вес печатного слова приравнен к весу полиэтиленового пакета из книжного супермаркета, Хорнби справедливо полагает, что заинтересовать читателя можно только субъективным и неоднозначным высказыванием. Так что не стоит надеяться, что посредством его рекомендаций можно получить какую-то позитивную информацию о современной британской литературе. Нелепую попытку изложить литературную историю ХХ века «своими словами» для «глянцевой» аудитории уже предпринимал французский пижон Фредерик Бегбедер. Благо, Ник Хорнби не пошел по его стопам: если он как-то и берется оценивать творчество титанов уровня Воннегута и Сэлинджера, то выражается это в пассажах типа «совершенно очевидно, если вы будете писать книгу, в какой-то момент вам придется признать, что Сэлинджер сказал о многом до вас».

Самый приятный момент в рассуждениях Хорнби -- постоянные отсылки к реалиям повседневной жизни. Литературный процесс не повисает в безвоздушном пространстве, а оказывается одушевленным посредством остроумного и заинтересованного читателя. В современном мире не работают ни обстоятельные рецензии, ни рекламные аннотации: единственное, на что «западают» искушенные в рекламных стратегиях покупатели, -- на точно продуманную апелляцию к их собственному повседневному опыту.

Хорнби, к примеру, может бросить на полпути роман букеровской номинантки Зои Хеллер после того, как обнаруживает в нем фразу «Арсенал одержал верх над Ливерпулем со счетом 3:0», поскольку уверен, что за всю историю английского футбола и английского языка вообще ни один нормальный болельщик не мог произнести такую ересь. Более того, он считает возможным в пух и прах разнести историю, если она никак не корреспондирует с его собственной душевной организацией. Одним словом, автор «Логотереи» ведет себя как обыкновенный капризный читатель. Ника Хорнби раздражают герои, которые при виде разбитой вазы пускаются в пространные рассуждения о возвышенном и прекрасном, вместо того чтобы крепко выругаться и вымести осколки. «В подобной ситуации я или любой мой персонаж сможет только закричать: «Вот сволочи!» Никаких рассуждений о знакомых художниках, одна лишь ругань и, быть может, пустые обещания расправиться со злодеем».

Подобные вольности колумниста в какой-то момент вызвали недоумение даже со стороны либерального руководства журнала «Беливер». Так что по ходу своих литературных комментариев Ник Хорнби умудрился посвятить читателя в свои прения с неким Комитетом журнала, «состоявшим из двенадцати мрачноватых молодых мужчин и женщин, которые были одеты в белое и диковато улыбались, как новоявленные мессии журналистики», по поводу возможности отзываться о литературных произведениях в резко негативной форме.

Ник Хорнби мастерски критикует всех и вся -- от классиков до комиксистов, по ходу отвешивая оплеухи спортивным комментаторам и редакторам медицинских журналов. Он не стесняется признаваться, что забывает сюжет романа через месяц после прочтения («Для чего я вообще, спрашивается, читаю?»), что биографии Ньютона без колебаний предпочитает жизнеописание Арсена Венгера, и что наличие интереса к книгам по атуизму спровоцировано исключительно заболеванием его младшего сына («В противном случае я бы к ним не прикасался»). Порой Хорнби умоляет автора писать короче или хамски бросает литературную работу ради игры "Арсенала", иногда пускается в многостраничные экскурсы в жизнь своего семейства и не объясняет, несмотря на обещания, почему не прочитал Мураками.

Нет никаких доказательств, что человеку, далекому от литературной критики, будет интересно читать уморительные злопыхания Хорнби в адрес новоявленных миссий журналистики, но все же осмелюсь порекомендовать прочитать «Логорею» прежде, чем вообще что-то покупать и читать в новом году. Потому что из неуемной и бестолковой трепотни Ника Хорнби странным образом рождается ответ на вопрос, почему мы вообще что-то еще читаем, даже когда по телевизору передают футбол, в Интернете призывно мигает аська, в ближайшем кинотеатре крутят «Волкодава», а на кухне пахнет жареными котлетами.