«По-испански matador значит убийца» -- сообщил Михаил Лавровский в программке и к своему юбилею (знаменитому танцовщику исполнилось 60) поставил в Большом театре балет о духе матадора, после смерти переключившемся с быков на людей. Этот спектакль (данный в комплекте с постоянно присутствующими в репертуаре «Фантазиями на тему Казановы» и однажды сыгранным в антрепризе «Нижинским») должен был стать заявкой Лавровского на руководство балетной труппой Большого.

Нет, место не свободно: труппу возглавляет сейчас Борис Акимов, и после того как он получил свободу действий (с поста худрука театра ушел Геннадий Рождественский, придавивший на сезон всю балетную жизнь), работа потихоньку налаживается. Все дело в том, что Акимов располагается на двух стульях сразу: он теперь руководит и хореографическим училищем. Два таких поста требуют 48-часового рабочего дня -- и потому ходят среди балетных слухи о том, что из театра Акимов уйдет. Тут и пригодится Лавровский. В воскресенье вечером нам показали, что труппа будет регулярно танцевать, если это случится.

Работы Лавровского -- неотрефлексированное переживание драмбалета, которым славился советский театр в 30--40-х (и даже еще в 50-х), и спектаклей Григоровича, гремевших в 60--70-е. Сцены не перетекают одна в другую, каждая сама по себе, границы очень жестки, сюжет рассказывается по сценам дословно -- это из драмбалета. Приоритет мужского танца и его лексика -- из Григоровича. От себя -- только один мотив. Мотив власти, стремления к ней, обладания.

«Казанова» -- о власти над женщинами, впрочем, не только над ними. В мечтах герой (Денис Медведев) решительно перерезает шпагой глотки не оценившим его дарований четырем дамам и трем мужчинам. В «Нижинском» в борьбе за власть над танцовщиком (Дмитрий Гуданов) до вульгарной драки опускаются Дягилев (воплощенный самим Лавровским) и Ромола (ученица мэтра Лола Кочеткова). При этом в жизни массивный барин, в спектакле Дягилев превращается в ледяного высушенного неврастеника, с садистическим удовольствием душащего жену бросившего его любовника. А в «Матадоре», поставленном на музыку де Фалья к балету «Любовь-волшебница», но ничего общего с традиционным сюжетом этого балета не имеющим, главным героем становится несущий смерть призрак. Именно он -- верховное начальство -- определяет, кому из людишек жить (= танцевать), а кому умереть (= уйти со сцены).

Этот чистосердечный монолог юбиляра в трех балетах завершился в Большом фейерверками, показом давней пленки с танцующим Спартака -- затем Базиля -- Лавровским, и речью Михаила Швыдкого. Тот сообщил, что президент наградил хореографа орденом Почета и что «когда есть такие артисты, можно обойтись без министров культуры». Швыдкой неосторожно пошутил. Лавровский, соглашаясь, скромно опустил взгляд.