Трудно представить, что фотография худо-бедно существовала в Москве задолго до появления Московского дома фотографии. Еще более странным кажется, что этому невероятно успешному проекту всего-то пять лет. Кажется, что дождь выставок и фестивалей обрушился на нас очень давно, таким привычным и даже необходимым он успел стать.

Музей появился в бурные девяностые годы и стал одним из культурных знаков эпохи. Пять лет назад за образец был взят Европейский дом фотографии в Париже. Проект, перенесенный на московскую землю, впитал черты додефолтной столицы -- размах замыслов и их воплощения, бурную жизнерадостность, уверенность в том, что важнее результата могут быть только его размеры. Ощущая себя первопроходцем, Московский дом фотографии не разменивался на мелочи. Энтузиазм, близкий открывателю Трои Шлиману, заставлял его отбрасывать в сторону целые культурные пласты в непрерывном поиске новых чудес и сокровищ. Публике оставалось только присоединиться, не слишком вникать в предложенное изобилие, наслаждаться широтой жеста и яркостью образа.

Московский дом фотографии -- это прежде всего его директор Ольга Свиблова. Значение личности при основании музея очень важно. Начальный этап формирования на многие годы вперед определяет лицо музея, достоинства и недостатки его коллекции. Именно поэтому музеи так часто носят имя своих основателей. Свиблова не просто определяет политику музея, она наделила Московский дом фотографии особенностями своего характера. Музей рассчитывает не на интеллектуальную, а на эмоциональную реакцию публики, спонсоров, начальства, критиков. Дом фотографии гордится своей уникальностью -- это не только первый фотомузей в России, но и первый несоветский музей. Свиблова играет по западным правилам, опираясь не только на муниципальное финансирование, но и активно работая со спонсорами, логотипы которых плотно украшают пригласительные билеты, со знанием дела использует механизмы культурной политики, существующие почти во всех странах Запада, не боится переборщить с рекламой. Можно придираться к частностям, но очевиден главный эффект пятилетней работы -- популярность фотографии и интерес к ней публики, в основном молодой.

Фотография стала модной, как никакое другое явление изобразительного искусства. Многочисленные выставки и фестивали познакомили нас с лучшими западными фотографами и коллекциями; наши фотографы старшего поколения узнали, что занимались искусством; у молодых появилась возможность регулярно показывать свои работы. Пока у музея нет постоянной экспозиции, трудно судить о качестве его коллекции, но количество фотографий и негативов, хранящихся в его фондах, впечатляет. До сих пор казалось, что бесчисленные выставки, книги, каталоги делает один человек -- Ольга Свиблова. Появление в первозданном хаосе Московского дома авторских проектов Юрия Аввакумова и Сергея Бурасовского могут быть признаками нового этапа существования музея, немного менее авторского и намного более стабильного.

Московский дом фотографии -- наиболее успешный культурный проект столичного правительства. Собственно, это его единственный экспортный товар, поскольку других своих любимцев городское начальство не может показывать значительно более продвинутым коллегам из мэрий западных городов без опасения вызвать серьезный культурный шок. Если дороги везде дорогие, то московские музеи, как и московская архитектура, вызывают слишком много вопросов: непонятно, по каким принципам, кроме личной симпатии и душевной близости городскому голове, они возникают и на каких основаниях считаются общественными, а не личными заведениями. На этом замечательном фоне процветание Московского дома фотографии -- исключение настолько выдающееся, что даже вызывало одно время гипотезу о возможном выправлении вкусов высших московских чиновников. Этого не случилось, но Дом фотографии оказался еще и официальным лицом московской изобразительной культуры за рубежом.