14 ноября во "Времени новостей" было опубликовано интервью с Мовлади Байсаровым. Как теперь выясняется, последнее его интервью. Поэтому редакции представляется резонным напомнить вещи, о которых говорил теперь уже покойный Байсаров.

-- Каков сейчас все-таки ваш собственный статус? Власти Чечни объявили, что вы находитесь в розыске.

-- Я ни от кого не скрываюсь. Обвинения, которые выдвигает Апти Алаудинов (глава УБОП МВД Чечни. -- Ред.), беспочвенны. Они нашли время, когда им это стало нужно. Люди пропали и погибли в 2004 году. Почему они это обнаружили только сегодня? У них якобы есть человек, который даже видел, из какого оружия их расстреляли. Что-то тут не так. В Чечне пропало без вести более 3000 человек. Хорошо бы получить какие-нибудь вести, каким способом. И на этот вопрос, я думаю, сторонникам Кадырова лучше знать ответ, чем мне. А у сильного всегда бессильный виноват. Кадыров дал задание обвинить человека -- они обвинили. В Чечне так часто бывает: распускаются устные сплетни, и на этом основании людей пускают в расход. Зато когда в Старопромысловскую прокуратуру Грозного приходит гражданин, у которого украли продукцию с его склада и избили сторожа, который знает фамилии тех, кто это сделал, у него заявление принять отказываются. Говорят: Кадыров нас уволит.

-- По некоторым данным, федеральная прокуратура интересовалась вами в связи со смертью Анны Политковской.

-- Если мной интересуются, я здесь, никуда не ухожу и готов на все вопросы отвечать.

-- А у вас есть версии этого убийства?

-- Это сделал тот, кому это было интересно. Мне Политковская не мешала. Хотя когда я был с Ахматом Кадыровым, для нас то, что она писала, было не всегда удобно. Но все, что она говорила, это была правда, а я боролся за правду и никогда против нее не имел ничего. Говорят о чеченских версиях, но это очень растяжимое понятие. Пусть следствие разбирается, мы можем только предполагать.

-- Чеченские правоохранительные органы предпринимали попытку задержать вас в Москве?

-- Да, сюда выехала группа приближенных Кадырова, вооруженных, с гранатометами, с полным боекомплектом, якобы на мое задержание. Какую санкцию они имели, не знаю, но лично я до сих пор никакого уведомления, никакой повестки, что я должен явиться в прокуратуру или какие-то иные органы, не получал. Говорят, что эта группа приезжала с устным распоряжением: если они меня задержат или если меня им передадут федеральные структуры, где-то между Ростовым и Чечней надо будет устроить ликвидацию. При попытке к побегу или как-то еще.

-- А это нормально, с вашей точки зрения, что вооруженные чеченские бойцы приезжают в Москву?

-- Для ненормальных это нормально.

-- Вы чуть ли не единственный человек, который себя открыто позиционирует как политический противник Кадырова. Это так?

-- Надоело жить и бояться. Сколько времени уже в Чечне люди унижены?

-- Вы враг Кадырова?

-- Я не враг. Почему я враг? Я сторонник конституции. Если я говорю, что это неправильно, что так нельзя делать, -- что, я должен быть врагом? Враги у нас там, в лесу.

-- Как бы вы охарактеризовали нынешнюю ситуацию в Чечне?

-- Ситуация в Чечне катастрофическая.

-- В чем катастрофа?

-- Ну если прокуратура так боится, что не смеет заявление гражданина принять, вы сами посудите, насколько люди запуганы. Мы что, в колонии Кадырова находимся?

-- Как же получилось, что вы, человек, который был с Ахматом Кадыровым с самого начала его пророссийской карьеры, теперь оказались в буквальном смысле по разные стороны баррикад с его сыном?

-- Когда я был кадыровцем, тех, кто сейчас называет себя так, не было, они по домам сидели. В 1999 году мы противостояли ваххабитам. Нас насчитывалось пара десятков человек, надежных, связанных родственными и дружескими отношениями. Когда Ахмат-хаджи Кадырова назначили главой администрации Чечни, он поручил собрать такое подразделение, чтобы бороться с экстремистами и боевиками. В то же время мы на первых порах обеспечивали ему личную охрану. Мы дислоцировались в пригороде Грозного. В то время, в 1999--2001 годах, никто из теперешних кадыровцев в городе вообще не бывал, их ноги там не было. А я почти два года там воевал с ваххабитами и терял своих людей (потери «Горца» с начала войны -- 51 человек, его нынешняя численность -- около 100. -- Ред.).

-- Каким вы видите политическое будущее Чечни?

-- Политическое будущее Чечни зависит от Алу Алханова и от его сторонников. Мы это будущее будем строить в соответствии с Конституцией Российской Федерации. У Алханова есть шанс, есть поддержка. Мы есть у него. Мы не допустим, чтобы в Чечне продолжался произвол.

-- Как вы оцениваете качество правоохранительных структур, созданных в Чечне Рамзаном Кадыровым?

-- В своем роде они очень качественные. Они были очень качественны в свое время в противостоянии федеральным силам. Я не говорю, что они целиком состоят из боевиков. Но большинство там -- это те, за которыми бегали мои люди по лесам, в боях с которыми они умирали. А сегодня они легализовались и снова взяли в руки оружие. И им, конечно, невыгодна легализация моей группы. Мы их кровные враги, и они любым способом хотят от нас избавиться.

-- А можно ли как-то скорректировать эту ситуацию в чеченских правоохранительных структурах?

-- Нужно вывести часть сотрудников за штат, а потом заново набрать штат как положено.

-- Те, кого выведут за штат, не начнут драться?

-- Такое понятие существует в Москве, оно вводит в заблуждение. Никто там не собирается драться. Они же испугались трудностей в горах, спустились и теперь находятся в тепле. Они это тепло не хотят терять. И сам Рамзан никогда в жизни не станет противником: у него все хорошо, он тоже не хочет этого терять.