После победы демократов на прошедших 7 ноября выборах в конгресс аналитики прогнозируют изменения во внешней политике США в отношениях с Россией и на Ближнем Востоке. О своем видении Евгений ПРИМАКОВ, в прошлом премьер-министр, министр иностранных дел, а ныне президент Торгово-промышленной палаты России, рассказал корреспонденту ИНТЕРФАКСА Игорю Поршневу -- в интервью для «Времени новостей».

-- Как успех демократов скажется на российско-американских отношениях?

-- С одной стороны, с демократами, когда они находятся у власти, нам бывает не очень легко, потому что чаще поднимаются вопросы, связанные с правами человека, с демократией в американском понимании. Это делается подчас без учета российских условий, внутренней ситуации. С другой стороны, сейчас заканчивается «эра унилатерализма» (односторонности. -- Ред.), доктрины, которая провозглашала самостоятельность, самостийность, если хотите, Соединенных Штатов в решении всех крупных международных вопросов -- по их усмотрению и единоличному решению.

Эта доктрина была провозглашена администрацией Буша с подачи неоконсерваторов, роль которых в новых условиях ослабла. И дело не только в отставке Рамсфелда. Как-то незаметно ушли из администрации еще более колоритные неоконсервативные фигуры -- Пол Вулфовиц и Ричард Перл (соответственно бывшие замглавы Пентагона и председатель комиссии по оборонной политике США. -- Ред.). Доктрина унилатерализма стала размываться в связи с событиями в Ираке. США вынуждены были обратиться к ООН, хотя в первые дни иракской операции американские руководители заявляли, что в Ираке ООН не будет играть никакой роли. Обратились они и к ряду государств с просьбой хотя бы символически подкрепить американское военное присутствие своими вооруженными частями.

Сочетание этих факторов далеко не однозначно скажется на наших отношениях с США. В то же время у администрации Буша появляется шанс несколько укрепить позиции в новых внутриамериканских условиях, если будут какие-то подвижки на том же Ближнем Востоке. А эти подвижки могут быть обеспечены только в результате сотрудничества США с Россией и с Европой. При этом США и Россия здесь главные игроки. Почему Россия? Потому что Россия выходит на обе стороны ближневосточного конфликта. И у России есть уникальные возможности выхода на тех, кто недоступен сейчас по тем или иным соображениям для контактов с США. Россия имеет определенное влияние и на Сирию, и на Иран, и на ХАМАС, и на «Хизбаллу».

-- Последние события на Ближнем Востоке, похоже, вновь отодвинули перспективу урегулирования на неопределенное время...

-- Совершенно ясно, что Израиль не выиграл, начав этим летом крупномасштабную военную операцию в Ливане. Часто сопоставляют количество жертв с той или иной стороны. Но это не определяет победителей и побежденных. К сожалению, во время Великой Отечественной войны у нас погибло в два раза больше людей, чем в нацистской Германии. Но мы одержали победу решительную и бесспорную. Победившей можно назвать только ту сторону, которая в результате вооруженных действий достигла своей цели. А Израиль своей цели не достиг.

Бомбардировки, которые осуществлял Израиль по всей территории Ливана, как мне представляется, осуществлялись для того, чтобы создать внутри Ливана силу, которая провозгласила бы своей задачей ликвидацию «Хизбаллы». Так, как это было в 1982 году, когда израильская оккупация Ливана сопровождалась антипалестинскими действиями местных сил, провозгласивших необходимость изгнания вооруженных палестинцев из Ливана. Этой цели Израиль достичь не смог. Абсолютно ясно, что Израилю не удастся военным путем добиться установления своих границ, признаваемых мировым сообществом. Что касается последних действий Израиля в Газе, то это отчаянная попытка задавить ХАМАС. Причем контрпродуктивная даже с точки зрения самого Израиля. Потому что есть все основания считать: ХАМАС, придя к власти, пусть постепенно, но все-таки эволюционировал в сторону той силы, которая могла бы включиться в переговоры с Израилем. Я в этом убедился и сам, встретившись в прошлом месяце в Дамаске с руководителем ХАМАС Халедом Машалем.

Выход может быть найден только на пути переговоров, на пути созыва мирной конференции по инициативе «квартета» посредников (Россия, ООН, ЕС, США. -- Ред.). «Квартет» при консультации со всеми сторонами должен выработать компромиссный план урегулирования. Именно компромиссный. Компромисс, правда, всегда находит оппонентов у всех сторон. Но это единственный путь к урегулированию. И этот компромиссный план должен быть навязан всем сторонам конфликта -- и Израилю, и палестинцам, и Сирии.

-- Евгений Максимович, будет ли смертный приговор Саддаму Хусейну способствовать умиротворению Ирака?

-- Я не думаю, что исполнение смертного приговора Саддаму Хусейну будет способствовать умиротворению Ирака. Я не согласен с теми, в основном американскими экспертами, которые считают, что Ирак находится на грани гражданской войны. О какой «грани» можно говорить, когда, по американским же данным, в Ираке после начала операции США погибло 650 тыс. человек. Приходится констатировать, что столкновения шиитов с суннитами переросли в настоящую гражданскую войну. Шииты раньше тоже сталкивались с режимом, который опирался на суннитов, но с незапамятных времен не было столкновений между шиитами и суннитами на религиозной почве. Это происходит впервые.

Сунниты, которые имели преимущества перед шиитами при назначении на государственные посты, пользовались большей властью при Саддаме. Естественно, они воспримут приведение смертного приговора в исполнение как удар по своим интересам. Это подхлестнет разногласия между шиитами и суннитами, потому что шииты в общем будут поддерживать казнь Саддама. Было бы целесообразнее не торопиться. Тем более что скороспелость судебного решения была во многом продиктована промежуточными выборами в конгресс.

Кстати, фикцией оказались обе причины, по которым в 2003 году была осуществлена интервенция в Ирак. Я имею в виду и утверждение США, что Ирак располагает ядерным оружием, и заявление, что он тесно связан с «Аль-Каидой». Разочарование в США нарастает и в результате больших потерь. Даже без учета умерших от ран число смертей в американских вооруженных силах уже сейчас превышает три тысячи человек. Это больше, чем погибло 11 сентября 2001 года.

-- Ваша позиция в отношении режима нераспространения хорошо известна. Чья ядерная программа -- Ирана или Северной Кореи -- более опасна?

-- Если Иран или КНДР станут государствами, обладающими ядерным оружием, это плохо в любом случае. Это конец эпохи нераспространения ядерного оружия. Это создание новых опасностей, так как обе эти страны состоят в очень непростых отношениях со своим окружением. Разница в том, что КНДР не отрицает ни на словах, ни на деле стремления осуществить военную ядерную программу. Иран же категорически отрицает эту цель, подчеркивая, что состоит в Договоре о нераспространении ядерного оружия и ни в чем его не нарушает. Что касается обогащения урана, то, судя по всему, эта тема может обсуждаться во время переговоров, возможность которых Иран не отрицает. Но применение силы здесь контрпродуктивно. Нужны кропотливые серьезные переговоры представителей мирового сообщества, выступающих с единой позиции. Этого-то и добивается Россия.