В Штутгарте и Берлине прошел четвертый фестиваль русского кино «Киноблик», а в его рамках -- кинобиржа «Платформа» с представлением проектов как российской, так и немецкой стороной -- в поисках сопродюсеров. Главным официальным событием стало подписание протокола о намерениях между Комитетом поддержки кинематографии Германии и управлением кинематографии Федерального агентства по культуре и кинематографии. О совместной деятельности, разумеется.

«Россия -- единственная страна в мире, переживающая бум кинорынка, -- так модератор начал дискуссию, -- и нам очень интересно, как будет развиваться ситуация в ближайшие пять лет. В прошлом году «Ночной дозор» собрал в Германии 600 000 зрителей. Но немало и гораздо менее успешных примеров. Есть и «обратный отсчет». В Москве идет больше немецких фильмов, чем русских в Германии».

В разговоре участвовали три десятка немецких продюсеров, дистрибьюторов, прокатчиков, руководителей разных кинокомпаний -- от Карла Баумгартнера с Pandora Film (ведущий европейский производитель арт-кино; сейчас вместе с ПК «Слово» и швейцарской Cobra они делают «Тюльпан» Сергея Дворцевого), Томаса Куфуса с Zero Film (пятнадцать лет назад снял в России свой первый фильм «Блокада» как режиссер, а в его продюсерском списке -- «Тихие страницы», «Мать и сын», «Отец и сын» Александра Сокурова), Карстена Штеттера (опыт, в частности, «Русского ковчега» того же Сокурова и «Полумглы» Артема Антонова) до студентов Киноакадемии Людвигсбурга -- будущих продюсеров, уже сейчас снимающих, частично и в нашей стране, документальные фильмы.

По российским законам ФАКК может иметь дело только с российским продюсером, по немецким -- чтобы рассчитывать на федеральные средства, в проекте должно быть не менее 20% немецкого участия. Возможно финансирование от какой-либо из немецких земель, однако в этом случае, как выразился глава Комитета поддержки кинематографии Германии Петер Дингес, «проект должен быть привязан к этой земле». До сих пор в Германии закон о национальной поддержке кино, в том числе копродукции, «стоил» 100 млн евро в год. Но с 2007-го на трехлетний срок эта сумма увеличена до 160 млн евро в год, -- сообщил господин Дингес и просто-таки призвал российских спецов «искать немецких партнеров, чтобы получить наши деньги».

Руководитель службы кинематографии ФАКК Сергей Лазарук привел «наши» цифры (государство вкладывает на меценатской основе 100 млн долл. в год, сегодня в производстве на разных стадиях 149 игровых, более 450 неигровых и 83 анимационных фильма, из них шесть полнометражных) и обозначил наши тенденции. Все чаще он отчитывается перед Госдумой о том, куда идут бюджетные деньги. Государство не дает больше одного миллиона на один фильм, но это может составлять до 70% от его сметы (половину из этой суммы необходимо потратить на территории РФ), остальное должен найти сам продюсер.

Более половины из «игровых» режиссеров -- дебютанты, их картины государство финансирует полностью. В прокате в прошлом году уже более четверти фильмов российские (потеснили Голливуд). Два последних года хорошо зарабатывающие регионы и сами вкладывают деньги в кино (Якутия, Чувашия, Башкирия, Татария, Ханты-Мансийск); идет процесс объединения федеральных денег и местных (сравните с Германией). Стремительно растет число фильмопроизводителей: лет пять назад их было меньше сотни, сейчас у ФАКК заключен договор с 631 студией. Примерно столько в стране продюсеров, многие не имеют опыта, но ищут партнеров.

За последние три года Россия сделала 15 полнометражных картин с европейскими партнерами -- Францией, Германией, Великобританией, Финляндией и другими. Сейчас в работе совместные проекты с Грецией, Эстонией, два с Финляндией и один со Словакией, постановщики -- видные у себя на родине режиссеры, а грек Тео Ангелопулос так и вовсе мировая звезда. И суммы, вкладываемые Россией, сопоставимы со взносами европейских продюсеров, -- от 350 тыс. евро до миллиона долларов.

Казалось бы, сотрудничеству при таких обоюдных условиях никаких препятствий. Однако все гораздо сложнее. Сергей Лазарук на жалобы немецких продюсеров ответил: «Для меня было откровением узнать, что вам приходится возить в Россию деньги сумками, -- я был уверен, что этот период кончился». И добавил: «К сожалению, процесс устроен так, что от подачи заявки до решения о выделении финансирования раньше проходило три-четыре месяца, а теперь год». В ответ его немецкий коллега Дингес шутил: «Мы сможем гарантировать прочные сумки для стабильности денег», но было совершенно понятно, что он видит всю разницу двух систем кинопроизводства: в одной ты отчитываешься перед фондами за каждый цент, в другой существуют разные «схемы». Еще есть проблемы юридические, квалификационные, языковая...

Но, как кажется, немецкие товарищи (как и некоторые российские) не понимают: лишь весьма немногие фильмы в России оказываются прибыльными -- и по совершенно определенной (поддержка телеканалов) причине. Что до сложнопостановочных фильмов «с эффектами» вроде того же «Дозора» или «Монгола. Часть первая» Сергея Бодрова и Сергея Сельянова (в бюджете наличествуют немецкие деньги, а в производстве участвуют три немецкие компании), то их не может быть много, а большинство никогда не заинтересует европейский прокат. Что российская публика весьма неохотно, за редчайшими исключениями, смотрит европейское кино. В немецком прокате, кстати, в последние годы кроме «Ночного дозора» демонстрировались фильмы Александра Сокурова (всегда -- копродукция), «Кукушка» Александра Рогожкина и «Возвращение» Андрея Звягинцева. Коммерческое русское кино принимается в расчет только производителями DVD.

Сотрудничать имело бы смысл в первую очередь в производстве авторского кино, лучшие образцы которого имеют шанс получить известность, участвуя в международных фестивалях. Пусть прокат таких картин относительно ограничен, но ведь и бюджет относительно невелик. А исторические, фантастические, военные и прочие «блокбастеры» соберут в свои бюджетные корзинки золотые яйца и без помощи двух государств.

Есть и другая сторона вопроса. Фильмы арт-хауса представляют за рубежом в первую очередь не страну Россию, а своих авторов-художников; а отклик имеют в основном те, к которым подверстывается полумифическое понятие «загадочная русская душа». Сохраняется представление о том, что Россия по-прежнему закрытая страна, и как в ней живут люди -- непонятно. То ли водку из самовара на брудершафт с медведем глушат, то ли до сих пор Сталин у власти, то ли каждый второй -- компьютерный хакер, играющий на скрипке.

Во время фестиваля в аэропорту Кельна демонстрировался международный фотопроект: два десятка молодых людей (из них две девушки) представляют полицейских разных стран -- «естественных неприятелей, которые могут стать друзьями». Отобраны модели с характерными лицами и характерные позы. Так вот, российский милиционер один из самых, мягко говоря, суровых; жест его однозначен: «Поди-ка сюда!». Но в Штутгарте напротив дома, где родился Гегель, открыто кафе «Обломов». А в берлинском русском ресторане «Зеленая лампа» охотно собираются немцы на недорогие завтраки, в меню -- «Наталья Николаевна», «Мойка, 12», «Дантес» (тут кровяная колбаса)...

Между прочим, в Штутгарте, столице одной из двух самых богатых земель Германии, наибольшее число эмигрантов: здесь есть работа. В Берлине 300 тыс. только бывших русских. Государство в Германии финансирует разнообразные проекты по интеграции (теперь это модное слово, а не социализация). Видно, немцы учли свою недальновидность: прежде турок селили поближе к стене с обеих ее сторон -- стена рухнула, и турецкие кварталы оказались в центре Берлина. Не знаю, как интегрируются турки, а русские -- с трудом. Не хотят. Григорий Кофман, петербуржец, вечером сидит на лавочке перед входом в свой «Русский театр Берлина» и рассказывает, что его труппу всячески поддерживают организационно и материально, однако есть условие -- играть на немецком языке. Они и играют. «Но зачем русским такой немецкий, если они могут послушать хороший немецкий в другом театре? А зачем немцам русские?..»

Однако целых три кинотеатра в Берлине показывали фильмы «Киноблика». «Русский дом», «Бабилон» и «Крокодил». Хозяин «Крокодила» -- фанат и постоянный пропагандист нашего кино. Ни Питер, ни Москва не могут похвастаться подобной любовью к немецкому кинематографу.

В Штутгарте открытие фестиваля «Киноблик» состоялось в заполненном и праздничном зале мест на четыреста престижного мультиплекса, затем еще неделю полсотни фильмов шли в двух залах кинотеатра поскромнее. Конечно, и в Германии «Мне не больно» Алексея Балабанова или «Питер FM» Оксаны Бычковой собирают больше публики, отнюдь не только русскоязычной, чем иные картины. Но спросить что-то, поговорить о кино люди подходят и после «Червя» Алексея Мурадова, и «Свободного плавания» Бориса Хлебникова (а после «Солнца» Александра Сокурова интересуются, где купить диски). Именно эти фильмы были идентифицированы как «вот это -- наша жизнь» людьми, которые, казалось бы, оставили ее в прошлом. Еще больше задела документалистика -- как «традиционная», так и с маркой «Кинотеатр.doc»: «В затоне» Юрия Шиллера, «Гражданское состояние» Алины Рудницкой, «СССР-Россия--транзит» Андрея Титова, «А с детьми -- шесть» Александра Малинина, «Девочки» Валерии Гай Германики...

Получается, эмигранты и немцы оказались в привилегированном положении относительно россиян, которые не имеют никакого шанса эти картины о своем житье-бытье увидеть. И маленький фестиваль «Киноблик» во главе с Анастасией Александровой -- едва ли не единственный форум современной русской культуры в Германии (поскольку включает в себя еще и литературную, и музыкальную программы) -- работает на государственно-национальный интерес...

Кстати, уже упоминавшийся господин Дингес сказал, что ждет от сотрудничества кинематографистов в первую очередь «историй, инспирированных простыми людьми, немцами и русскими. Именно кино как мобильное искусство может проникать через границы и менталитет. И есть еще многое, что не было рассказано друг другу и всему миру в истории обеих стран -- от периода революций до периода перестройки».

Протокол о намерениях уже позволяет отдавать приоритет копродукции при ныне существующем тендерном порядке распределения средств на кинопроизводство. Следующий шаг -- соглашение на межправительственном уровне (аналогичные, оказывается, существуют у России с Канадой и Италией), подготовка которого потребует года два. Но даже если чиновники расстараются и устелют дорогу в Европу цветами, в конце концов только от режиссеров и продюсеров зависит, захотят ли с ними работать зарубежные коллеги. А главное -- то, сколько людей на Западе пожелает увидеть наши фильмы.