После 11 сентября, когда все почувствовали себя уязвимыми перед новыми страшными угрозами, главной проблемой цивилизованного мира стала безопасность в самом широком смысле этого слова. Один из ключевых ее аспектов -- безопасность энергетическая. И России, давнему и надежному партнеру Европы, выпадает здесь особая роль. Всегда, даже в годы экономической разрухи, Россия исполняла свои нефтяные и газовые обязательства неукоснительно и бесперебойно. Поэтому партнеры и клиенты в Евросоюзе доверяют нам и намерены расширять сотрудничество. Каковы же его реальные перспективы?
Треть -- это много

На сегодняшний день на нашу долю приходится 40% поставок в Западную Европу энергоносителей -- нефти и природного газа. Газовая «квота» -- примерно 30% всего потребления ЕС. С одной стороны, это наш потолок: в Евросоюзе действует жесткий принцип диверсификации, согласно которому ни на одного поставщика не может приходиться более трети стратегического сырья. Но это не значит, что нынешние 130 млрд кубометров газа в год, которые мы экспортируем в западном направлении, -- предел. Несмотря на серьезные усилия по энергосбережению и развитию нетрадиционных видов энергии, потребление газа в Европе растет, и в абсолютных цифрах российская «треть» будет увеличиваться. Скажем, Германия, наш главный европейский клиент, покупает сейчас 40 млрд кубометров в год. Однако немецкое правительство взяло курс на отказ от атомной энергетики, и, по крайней мере, частично «мирный атом» будет замещен газом. Так что лет через 10 от нас потребуется не менее 50 млрд кубометров. Похожие процессы идут и в других странах ЕС. Финляндия, например, собирается удвоить закупки нашего газа. Этот спрос нужно обеспечить.
Самый короткий путь

Крупнейший проект, в котором заинтересованы и Россия, и ЕС, -- освоение Штокмановского газового месторождения. Это самый короткий путь нашего газа в Европу -- от месторождения в Баренцевом море до Кольского полуострова, затем по территории России до Приморска на балтийском побережье и далее по дну Балтики в Германию. При реализации грандиозного проекта общей стоимостью 25 млрд долл., старт которого намечен на 2002 год (первый газ должен пойти в 2010 году), мы неизбежно столкнемся с трудностями не только внешними, но и внутренними. Прежде всего это соотношение внутренних и экспортных цен на российский газ. Две трети из тех 90 млрд кубометров в год, что будут добываться на Штокмане, предназначены для российского северо-запада. Вопрос в том, сколько будет стоить этот газ на подходе к Кольскому полуострову. Учитывая огромные расходы на строительство, цена его здесь вполне может быть неподъемно для российских потребителей, привыкших к газу по 15 долларов. То есть использовать его внутри страны станет невозможно. Если же не треть, а весь этот газ пойдет на экспорт, это может оказаться крайне невыгодно для России. Владеть-то штокмановским газом будет не «Газпром», а международный консорциум с его участием. И этот международный газ попросту начнет вытеснять с европейского рынка газ «Газпрома». Тем более что газ Штокмана для европейцев может оказаться дешевле, например, ямальского, ведь путь его короче на 2 тысячи километров.
Либерализация любой ценой

Вторая проблема -- жесткая линия Европейского Союза на либерализацию газового рынка. Добиваясь снижения цен для потребителей, Еврокомиссия стремится заменить долгосрочные контракты на спекулятивные спотовые сделки. Мы и наши европейские партнеры -- крупные газовые компании -- не раз предупреждали, что это может подорвать основы рынка. Любой проект в газовом бизнесе требует огромных затрат. Скажем, для пуска только одной из четырех платформ в Баренцевом море инвесторы должны вложить 8 млрд долл., окупаемость проекта -- 17 лет. Не имея гарантий сбыта в виде долгосрочных 20--30-летних контрактов на поставки газа, никто таких денег вкладывать не станет.

Не только Европа проявляет интерес к российскому газу. Китай, например, заявляет о намерении увеличить к 2020 году внутреннее потребление газа до 80 млрд кубометров, из них импорт порядка 25 млрд, к 2030 году общее потребление планируется на уровне 120 млрд, 45 из них -- импорт, то есть больше, чем сегодня покупает Германия. Другое перспективное направление -- Турция, а это вообще географический коллектор, оттуда рукой подать до Ближнего Востока и всего Средиземноморья.

Еще одна проблема в наших взаимоотношениях с Европой -- настойчивое требование ЕС, чтобы Россия ратифицировала договор к Энергетической хартии, предусматривающей либерализацию энергорынка. Для газовиков этот документ крайне невыгоден. Суть его в том, чтобы предоставить нашим конкурентам, прежде всего в Центральной Азии, свободный доступ к российской газотранспортной системе по нашим внутренним тарифам. Если мы на это пойдем, то газ, например азиатский, который добудут западные консорциумы, выйдет на европейский рынок и составит нам серьезнейшую конкуренцию. Скажем, Казахстан по запасам вышел на пятое место в мире. Мы вводим в эксплуатацию месторождение Заполярное с запасами 3,6 млрд кубометров, а казахский Карачаганак -- это 4,5 млрд. Поскольку Россия собирается вступать в ВТО, вопросы энергорынка нужно урегулировать именно в рамках общих переговоров, тогда Энергохартия вообще не понадобится.
Эффективность и экология

Все это, безусловно, решаемо, поскольку в стратегическом плане ни у России, ни у ЕС нет альтернативы тесному сотрудничеству друг с другом. Европа не только покупатель нашего сырья, но и серьезный партнер нашего топливно-энергетического комплекса. В интересах европейцев помочь нам решить одну из традиционных проблем -- повышение эффективности использования энергии. В Европе КПД теплоэлектростанций, работающих на газе, достигает 92%, у нас же -- 34%. Только за счет повышения эффективности наших энергоустановок мы сэкономим ежегодно до сотни миллиардов кубометров газа, который может пойти и на экспорт.

Для этого нужны очень большие капиталовложения, и есть интересные схемы их привлечения. Допустим, Германия -- один из инициаторов подписания Киотского соглашения по уменьшению вредных выбросов в атмосферу. И немецкие предприятия на совершенно законных основаниях могут получить у себя в стране налоговые льготы, если содействуют уменьшению эмиссии в других странах. Всем выгодно, если немецкая фирма участвует в переоборудовании нашей ТЭЦ, а дома экономит на налогах. Хороший пример такого рода -- совместный проект Ruhrgas и «Газпрома» на «Волгатрансгазе». Оптимизация режимов перекачки газа по немецкой технологии существенно сократила потребление и вредные выбросы.