Бегство из СССР было, вне всякого сомнения, занятием не менее рискованным и, возможно, более трудным, чем попытка преодолеть Берлинскую стену. Дело в том, что в Советском Союзе вдоль границ шла еще и пограничная зона шириной в десятки километров. Для того чтобы попасть туда, требовался специальный пропуск. Граждане, не имевшие командировки в те места или проживавших там родственников, получить такой пропуск практически не могли. Те же, кто тем не менее туда проникал, обязаны были знать, что должны избегать любых встреч, так как местное население обязано было немедленно сообщать властям не только о подозрительных, но и всех незнакомых лицах.

Тем не менее попытки такие совершались постоянно. Автор знает о целом ряде удачных. Имена большинства из героев мы раскрывать тем не менее не будем по одной простой причине. Большинство из этих людей, пережив со всей очевидностью ужасающий стресс, не желали и не желают до сих пор раскрывать свои имена. Многие поменяли имена и фамилии. Многие не разговаривают с незнакомыми людьми по-русски. Один из моих знакомых беглецов вообще никогда по-русски не говорит. Все они рассказывали об обстоятельствах своего побега очень скупо. Детали из них приходилось выуживать буквально клещами. Но все эти истории, кроме одной, я знаю из первых рук. С той же единственной, с героем которой я не знаком, пожалуй, начну.

История первая. В одно море нельзя войти трижды

Осенью 1975 года я сопровождал мать и сестру моего друга Бориса Мухаметшина в Пермскую область. Там в Чусовском районе, в 35-й зоне, Борис отбывал срок за антисоветскую агитацию и пропаганду.

Времена были противные, но не самые кровожадные. Женщины получили личное свидание на трое суток. Коррупция существовала уже тогда, и меня запустили в комнату свиданий вместе с ними на три часа. Обошлось это в блок дефицитных тогда американских сигарет и упаковку не менее дефицитной финской жевательной резинки. Именно тогда я и узнал от Бориса, рассказывавшего про свою тюремную и лагерную жизнь, историю человека, с которым он находился вместе несколько дней в тюремной больнице.

В начале 70-х этот молодой человек твердо решил покинуть СССР. Тогда было два легальных способа это сделать: жениться на иностранке или выехать на ПМЖ в Израиль. Наш герой выбрал, однако, бегство. Он отправился в Батуми, соорудил маленький плот и, выбрав день, вернее, ночь, когда море было неспокойным, а ветер попутным, поплыл в Турцию. На его пути ему несколько раз попадались пограничные катера, но каждый раз, когда свет их шарящих прожекторов приближался, беглец нырял, а его плотик засечен не был. Во всяком случае, он благополучно добрался до Турции, а через некоторое время оказался в США. Все было бы замечательно, но он осознал, что не может жить без своей, оставшейся в социалистическом отечестве любимой. И он не придумал ничего лучшего, чем отправиться обратно в Турцию, соорудить плот и вновь нарушить государственную границу СССР. Самое поразительное, что и эта попытка оказалась удачной. Он добрался до родного города, нашел свою любимую и уже вместе с нею снова поехал в Батуми.

Увы, девушка его очень плохо плавала, и, отправляясь снова в Турцию, они надели на нее спасательный жилет. Жилет же этот, естественно, не позволял полностью погружаться под воду при приближении света прожектора. Беглецы были обнаружены первым же пограничным катером...

История вторая. Девять суток в море

В 1976 году мне разрешили выехать в Швецию к моей жене. Несколько лет спустя я навещал друзей в Нью-Йорке, поиздержался в пути и устроился работать мувером, то бишь грузчиком, в замечательную фирму, называвшуюся как-то типа «Мувинг оллуэйз», хозяин которой предприимчивый экс-диссидент-отказник с удовольствием использовал дешевый иммигрантский труд. Напарником моим оказался крепко сбитый, подтянутый, румяный усач по имени Олег, который поначалу отказывался говорить со мной по-русски. Как выяснилось, он полагал, что все незнакомые ему русскоязычные граждане суть потенциальные агенты КГБ. Я, надо признаться, английским почти не владел. Грузчики же, если они работают в паре, должны, понятное дело, перекидываться время от времени хотя бы парой фраз. Но напрасно я взывал к Олегу. Он был непреклонен. Правда, через пару дней он, либо наведя справки, либо поверив мне на слово, сменил гнев на милость и стал говорить со мной по-русски. Это был знаменитый Олег Соханевич, воспетый в песне Алексея Хвостенко.

Олег тоже решил бежать морем, тоже Черным, тоже в Турцию. Но он справедливо опасался пограничных катеров и выработал план бегства, который позволял ему избежать встречи с ними. Положив в чемодан надувную резиновую лодку, емкость с водой и скудный провиант, он купил билет на теплоход «Россия» следовавший по маршруту Одесса-- Сочи. В заранее выбранную ночь он вместе со своим багажом просто прыгнул за борт. Убедившись, что прыжок его остался незамеченным и «Россия» благополучно удаляется в направлении Кавказа, Олег, уже находясь в воде, надул ртом свою лодку и погреб к югу, в Турцию. Он греб девять суток, но доплыл-таки. По его словам, самое трудное было убедить турок в том, что ему это удалось, но смею предполагать, что Олег слегка бравировал.

История третья. Бегство длиною в пять лет

Большинство «сухопутных побегов» осуществлялось, видимо, через финскую границу, хотя между СССР и Финляндией и было соглашение о выдаче беглецов. Однако люди, тщательно готовившие свой побег, знали, что в случае удачного перехода надо не расслабляться, а двигаться дальше, в Швецию, и там уже сдаваться властям. Александр К. этого не знал. Он жил в маленьком среднерусском городке, но в отличие от большинства его жителей не пил спиртного. Что ж, и такое бывает. Когда же его земляки и приятели пьянствовали, Александр слушал радио, в том числе и западные голоса, и решил податься за границу.

Дело было в середине 60-х. Он купил билет до Ленинграда и там уже хотел купить до ближайшей к границе станции. В кассе у него попросили пропуск в погранзону. Похлопав себя по карманам, он сказал, что оставил пропуск дома. Потом пошел в справочную, сказал, что едет рыбачить, и спросил, куда в Карелии можно поехать без пропуска. Получив названия нескольких населенных пунктов, он достал из рюкзака карту и, выбрав наиболее приближенную к погранзоне станцию, купил билет.

Добравшись до места, он бодро отправился на запад и, чуть более чем за сутки преодолев погранзону, вышел к границе, довольно быстро нашел лаз и оказался в Финляндии. Но, видимо, «наследил». Как выяснилось впоследствии, уже через несколько часов после пересечения им границы советская сторона известила полицию Финляндии, что опасный преступник, беглый убийца совершил нелегальный переход границы. Александр же, совершенно не скрываясь, добрался до какого то финского городка и, зайдя в банк, попросил поменять ему несколько десятков рублей на финские марки. Через несколько часов он был снова на родине. После того как выяснилось, что Александр скорее чудак, чем антисоветчик, срок ему дали относительно небольшой, а через четыре года и вовсе досрочно освободили в связи с примерным поведением и амнистией. Но сдаваться он не собирался и еще в лагере начал учить английский язык у какого то зэка-полиглота.

Освободившись и приехав в родной город, он продолжил обучение, копил деньги и несколько раз ездил в Ленинград, где у фарцовщиков покупал финские марки. Сочтя, что нужная сумма скоплена, он отправился по знакомому маршруту. Очень быстро он обнаружил, что за пять лет граница сильно укрепилась. Отрезок, который пятью годами раньше он преодолел за сутки, занял у него неделю. А собственно граница казалась вообще непреодолимой. Правда, когда полз вдоль нее, он обнаружил проход в стене шириной метров в сто. Но с каждой стороны прохода постоянно караулили пограничники. Еще сутки Александр, затаившись, ждал. И дождался-таки. Один из солдатиков решил сходить к другому, чтобы прикурить. Пока он прикуривал, Александр во второй раз пересек государственную границу СССР. В лесном озере он тщательно выстирал одежду. Потом несколько дней, обходя населенные пункты, шел до Хельсинки. Дошел пешком до порта и в кассе купил билет в Стокгольм.

Я встретил его почти десятилетие спустя. Он жил с женой-шведкой и двумя детьми в маленьком городке. Работал, как и в России, на фабрике. После долгих уговоров он рассказал мне свою историю. По-шведски. После второго пересечения границы по-русски он больше никогда не говорил.

История четвертая. Разговорчивый полицейский

Дмитрий В. тоже «наследил», переходя финляндскую границу. Он не мог не наследить, поскольку перебирался через стену и колючую проволоку по стволам елей, которые он подпилил и уложил на препятствие. Очень быстро он был задержан и доставлен в участок.

Полицейский офицер, немолодой уже человек, говорил по-русски. Выслушав сбивчивый рассказ Дмитрия, он покачал головой и сказал примерно следующее: «Я ничего не могу поделать. Советская сторона уже известила нас о том, что опасный преступник нарушил границу. Мы обязаны выдать вас. Я понимаю, вы были очень близки к цели, ведь вон там, совсем недалеко, есть железная дорога. И товарные поезда часто останавливаются на разъезде. Поезда эти идут в Турку, а из Турку ходит паром в Швецию. Чтобы попасть на паром, билет не нужен, потому что его можно купить и на борту, а проверка осуществляется в порту прибытия. Но вам это уже не поможет. Я обязан вас выдать советской стороне. Я, правда, сначала пойду домой и пообедаю. Я не запираю дверь, но вы, пожалуйста, сидите здесь и ждите меня, потому что, когда вернусь, я должен буду выдать вас советской стороне». Сказав все это, он подмигнул Дмитрию, улыбнулся и вышел, даже не притворив дверь.