Отдадим должное великой прозорливости сотрудников Музея изобразительных искусств имени Пушкина и Дрезденской картинной галереи. Для выставки одной картины они выбрали «Святого Себастьяна» Антонелло да Мессины. Эта картина мастера кватроченто словно драгоценное зеркало отражает сразу несколько пластических традиций XIV столетия. Если большого знатока живописи Ренессанса (каким был, например, выпустивший книжку о Мессине профессор МГУ Виктор Гращенков) попросить увидеть в картине память глаза художника, руководствовавшегося полюбившимися ему стилистическими, иконографическими приемами разных школ Европы, вышел бы целый свод памятников. Иначе говоря -- музей. Не менее интересной задачей было бы поиграть в знакомую всем студентам -- историкам искусств «угадайку» и назвать работы, что, в свою очередь, вдохновлялись идеями самого Мессины. Снова сформировался бы объемистый каталог шедевров. Опять -- музей. «Святой Себастьян» Мессины -- прекрасное любимое дитя всего европейского Возрождения.

А причина -- в уникальной личности самого мэтра Антонелло да Мессины. Он был южанином (из Мессины, почему и получил свое имя). Это многое объясняет. Например, то, что мастер воспитывался в самом восприимчивом к разным традициям и стилям европейской живописи культурном регионе. Обратимся непосредственно к тезисам профессора В.Н. Гращенкова. Артмир Сицилии и Неаполитанского королевства, где жил и работал Мессина до своего путешествия в Венецию, профессор называет космополитическим. Первая причина для южан обидная: там никогда не было таких самобытных центров Ренессанса, как в городах Тосканы или Северной Италии. Вторая лестная: интенсивные торговые связи Южной Италии (где правила просвещенная Анжуйская династия) с Северо-Западной Европой (Пиренеями, Провансом, Бургундией и Фландрией) обогащали и культуру средиземноморского юга. Антонелло да Мессина стал самым нидерландским из всех итальянских художников. Он тончайше и чутко усвоил возможности любовного восстановления мира кистью во всех его мельчайших подробностях, во всей немыслимой щедрости форм, деталей, света и цвета. «Святой Себастьян» приезжает к нам после длительной реставрации. В случае с работами Мессины плохая сохранность скорее правило, нежели исключение. Все дело в том, что мастер работал по новой нидерландской методе живописания картин маслом. Снова обратимся к мыслям профессора В.Н. Гращенкова. По его мнению, чтобы достичь максимальной чистоты, яркости красок, нежности светотеневой моделировки, художник тонкие прописки масляной краски чередовал со слоями жидких и прозрачных масляных лаков. Возникал эффект тончайшего живописного «покрова» (даже по репродукциям можно понять, что тело святого, несмотря на физические страдания, оказывается метафорой собственно правильного дыхания -- идеальный баланс тепла и света). Этот покров живописной субстанции оказывался самым уязвимым -- настолько раним, подвержен внешним повреждениям он был.

Потрясающе то, что в «Святом Себастьяне» нидерландскую живописную «тонкокожесть» Мессина простодушно ввел в эпический строй образов Высокого Кватроченто. Особо пристрастное вглядывание художника в полотна Мантеньи, Пьеро делла Франческа исследователи связывают с пребыванием Антонелло в годы создания «Святого Себастьяна» (ок. 1476) в Северной Италии, а именно в Венеции. Низкая линия горизонта, величественная, «античная» постановка фигуры, строгая симметрия композиции -- все помогает не забыть думать о герое в контексте высокой классической риторики. Начальник преторианской стражи при Диоклетиане Себастьян пострадал за христианскую веру, защищая и ободряя друзей -- осужденных на смерть христиан Марка и Маркеллина. Сперва палачи пронзили его стрелами. Но он чудесным образом выжил и был исцелен вдовой Ириной. От веры не отказался. Тогда был до смерти побит дубинками. Мастера Возрождения в основном сходились в том, что иконография сюжета «Святой Себастьян» обязана отвечать теме «Столп Веры». Прекрасная фигура молодого воина всегда уподоблялась колонне, той самой, что заменяет падшие устои языческих храмов (не случайно же на картине Мессины диагональную перспективу справа задает ствол рухнувшей архитектурной опоры, а сам святой привязан к дереву, которое может ассоциироваться и с Древом Распятия Христова).

Удивительны и восхитительны, впрочем, те отступления от трагически-монументального канонического стиля, что позволяет себе да Мессина и что, возможно, объясняется его влюбленностью в щедрый, благодатный на созерцательные подробности мир северных (нидерландских, бургундских) мастеров. Глаз ласкает филигранно выписанные фигуры горожан, отрешенных в своей спокойной повседневности, любуется далеким пейзажем, огромным небом и безмятежным лицом святого Себастьяна, покорно принявшего судьбу и не на кого не ропщущего. Этот кодекс просветленного смирения вдохновит великое искусство младшего современника Антонелло Джованни Беллини.