Есть вещи, которые в музыкальной практике не проходят даже по разряду курьезов или редкостей. Потому что не случаются практически никогда. Редкостью может быть концерт продолжительностью в шесть часов или оркестр из пятисот человек, но такого, чтобы полный Большой зал Консерватории в течение целого вечера слушал одного солиста, играющего на гобое, просто не случалось за всю наблюдаемую историю. Более того, никогда не было и такого, чтобы гобоист сыграл в один вечер четыре сольных сочинения, каждое из которых по трудности значительно превосходит дистанцию олимпийского пятиборца. И сыграл к тому же без единой, как говорят звукорежиссеры, зацепки. В переводе на общепонятный язык это значит, что всю фонограмму двухчасового концерта можно без колебания тут же издавать на компакт-диске: претензий к качеству не будет.

Алексей Уткин не только самый молодой музыкант, получивший звание профессора Московской консерватории, и не только единственный из «Виртуозов Москвы», кто может, если того требует партитура и роль, на равных разговаривать и спорить со звездами первой величины. В ансамблевой игре с гобоем он может все, и даже чуть больше. (Кстати, самые яркие минуты сентябрьского фестиваля Владимира Спивакова как раз пришлись на его дуэт с Уткиным, что превратился в соревнование «а кто тише, кто изящнее и кто легче?» -- была зафиксирована боевая «ничья».) Уткин -- это еще и человек, который превращает свой инструмент из обычного (хоть и с долгой историей) персонажа оркестровой массовки в главного героя новых и удивительных событий. Дело в том, что за последние триста лет накопился очень солидный архив сольной музыки для гобоя, но играть эти вещи было решительно некому. Примерно с тех же стартовых позиций началась 20 лет назад сольная карьера другого инструмента из той же массовки, альта, -- потребовалось, чтобы его взял в руки Юрий Башмет... Хотя для неподатливой и гнусавой «дудочки» с двойным тростниковым язычком -- гобоя, как его обычно себе представляют дилетанты, -- написано раз в пять больше музыки, чем было в запасе у альтистов до появления Башмета. Это и показал Алексей Уткин в своем сольном бенефисе: от Генделя и Гайдна -- «золотого XVIII века» -- до Бенджамина Бриттена с его «Темпорал-вариациями», изюминкой английского модерна.

Иначе как подвигом происшедшее назвать никто из знатоков не решился. Алексею Уткину еще хватило рук и драйва на то, чтобы, исполняя все это, одновременно управлять камерным оркестром «Эрмитаж», собранным из консерваторских студентов и выпускников. И опять никаких накладок, все стильно, живо и собранно, хотя оркестру без году неделя и выступал он впервые.

А двумя днями раньше на той же сцене в ситуации состязания «так кто легче?» с таким же почетным ничейным исходом оказались вновь Владимир Спиваков (за дирижерским пультом) и тот же самый «разведчик» возможностей своего инструмента Алексей Уткин -- на правах солиста. С Российским национальным оркестром они вместе разыграли редчайшую партию -- концерт Рихарда Штрауса, написанный словно бы нарочно для финального тура какого-то престижного конкурса и требующий от гобоя «акробатики с улыбкой на лице». Эта каверзная вещица известна в профессиональной среде как раз тем, что нарочно заставляет слушателя переживать за солирующий инструмент на каждом следующем виртуозном «вираже»; но как только Уткин первый раз взял дыхание, стало ясно, что можно будет наконец за техникой и прерывистым дыханием музыканта расслышать музыку, ее четкие контуры и те забавные дружеские насмешки над Моцартом, которые мог себе позволить только Рихард Штраус. Играть с обезоруживающей легкостью и аптекарской точностью то, что раньше можно было услышать только в бледной копии, -- так Уткин завоевал вакантное место «первого гобоиста России» (при фактическом отсутствии в этом рейтинге номеров от второго до десятого как минимум). То есть первого и единственного среди исполнителей своего класса.

Впрочем, удивительно здесь было только то, что публика впервые «живьем» услышала, как на самом деле может звучать гобой, если им владеть свободно, а не «со словарем». Именно так и должно быть: Уткин играет то самое, что написано у классиков.