То, что Владимир Путин стал кавалером ордена Почетного легиона, причем его высшего знака, «Большой звезды», стало известно как бы между прочим. Это случилось поздно вечером 22 сентября, в первый день визита президента России во Францию. По какой-то известной только французскому президенту Жаку Шираку и, возможно, самому Путину причине церемония прошла буднично и при полном отсутствии прессы. Это торжество смогли запечатлеть только личные фотографы президентов. Г-н Ширак, отвинтив со своего лацкана маленький значок с красной розочкой, вручил его Путину. Теперь он единственный в советской и российской истории обладатель «Большой звезды» Почетного легиона. При этом г-н Ширак даже нарушил устав ордена, не предусматривающий награждение знаком его высшей степени, минуя предыдущие. Может быть, именно так французский президент решил выказать свое расположение к российскому коллеге.

Надо заметить, что в этом эпизоде отразилась та без преувеличения королевская широта гостеприимства, с которой Жак Ширак принимал Владимира Путина. Однажды она чуть ли не подорвала надежды на успех двусторонних переговоров. Это случилось, когда Ширак перед началом беседы с Путиным в Елисейском дворце предложил журналистам задать гостю пару вопросов. Это нарушало предварительные договоренности и российскую прессу застало врасплох. Быстрее всего нашлись западные коллеги, спросившие Путина, что он ответит на вопросы французской стороны, обеспокоенной угрозой отзыва лицензии у кампании Total, осваивающей в России Харьягинское нефтяное месторождение. Другой, румынский журналист поинтересовался, что делает в Москве лидер Приднестровья Игорь Смирнов и как будет обсуждаться в Париже приднестровский конфликт в связи с прошедшим там на днях референдумом.

По первому вопросу Владимир Путин успокоил французов -- слухи об угрозе отзыва лицензии у Total преувеличены. Удивительно, до чего же российский президент оказался хорошо осведомлен о сути конфликта, происходящего на далеком российском севере, в Ненецком округе (см. «Время новостей» от 22 сентября), и это знание настолько обезоружило принимающую сторону, что потом вопросов к Путину на эту тему больше не возникало. Французские журналисты вообще отметили то воодушевление, с которым Владимир Путин начинал говорить, когда речь заходила о нефтегазовых вопросах...

На следующий день, 23 сентября, российский президент на совместной с Шираком и канцлером Германии Ангелой Меркель пресс-конференции так же подробно, но еще более эмоционально рассказывал о богатейшем Штокмановском газовом месторождении в России. Он не скрывал, что ему особенно приятно делать это в присутствии г-жи Меркель, поскольку совсем скоро «Газпром», по его словам, примет важное решение в ответ на просьбу немецкой стороны -- переориентировать газовые потоки со «Штокмана» на Германию. Лишь с этого месторождения она сможет -- в дополнение к нынешним закупкам -- получать ежегодно в течение 50--70 лет от 25 до 45 млрд кубометров газа. Правда, г-жа Меркель, стоя рядом с Путиным, ничем не выдала своего волнения по поводу столь грандиозных перспектив...

Что касается приднестровской проблемы, то тут президент России, выразив свою «неосведомленность» пребыванием Игоря Смирнова в Москве (Путин последние дни находился в своей сочинской резиденции и вырвался в столицу накануне визита во Францию на один день, чтобы лично поздравить Юрия Лужкова с 70-летием), жестко заметил: «Мы с европейскими партнерами должны определиться, что мы ставим во главу угла -- территориальную целостность или политическую целесообразность». И добавил: «Мы должны придерживаться принципов международного права и одного из них, принципа территориальной целостности».

При этом Путин ни разу не упомянул Косово. Но было совершенно очевидно, он еще раз предупредил Запад, что предоставление этому краю в составе Сербии независимости может оказаться прецедентом для решения замороженных конфликтов на постсоветском пространстве. То, что для Москвы приднестровский референдум не больше чем повод поговорить на темы конфликтов в более широком аспекте, стало ясно после оброненной Путиным фразы: «Это сложный вопрос, мы бы хотели его решить в дискуссии, но, по-моему, не получится». Имелось, в виду, видимо, в Париже. Скорее всего так и вышло, если судить по отсутствию комментариев на эту тему после завершения франко-германо-российской встречи. При том что тема Косово и вообще замороженных конфликтов обсуждалась.

Важнее, видимо, в Париже было достичь консенсуса по иранской проблеме, что в известной степени удалось. «Мы хотим дать Ирану перспективу при условии четкого выполнения правил игры с его стороны», -- сказала Ангела Меркель. Успех парижских переговоров, а затем и тройственной встречи в историческом Компьеньском замке (там, где Франция и Германия подписывали мирное соглашение после первой мировой войны в 1918 году и где гитлеровская Германия принимала капитуляцию Франции в 1940-м) обеспечен еще и тем, что Париж, испытывающий сильное давление Вашингтона, не отказывающегося от идеи введения ООН санкций против Ирана, весьма заинтересован в Москве. Россия может стать тем плечом, опираясь на которое французская дипломатия может оказывать известное сопротивлению американцам.

Интересно, что президенту Франции первому пришлось отвечать на вопрос о том, является ли саммит в Компьене «сигналом Джорджу Бушу». «Не очень понимаю, какой сигнал?» -- казалось, искренне удивился Ширак. Впрочем, источник «Времени новостей» в российской делегации, напротив, подчеркнул то значение, какое придавали в личной встрече три лидера европейскому вектору сотрудничества, выстраиваемому по оси Париж--Берлин--Москва.

И все же до подлинно доверительных отношений с европейскими партнерами еще довольно далеко. Это стало ясно на фоне той подозрительности, с которой встретили в Европе приобретение российским Внешторгбанком 5-процентного пакета акций европейского аэрокосмического холдинга EADS. Как и предполагала газета "Время новостей", Путину пришлось серьезно объясняться на эту тему со своими коллегами. По его словам, он развеял их опасения относительно намерений россиян увеличивать этот пакет, чтобы разрушить холдинг. «Мы не собираемся этого делать, это была лишь игра на рынке ценных бумаг и использование благоприятной конъюнктуры», -- заметил Владимир Путин, проявив прекрасную осведомленность и в этом бизнес-вопросе. «Но если мы договоримся о нашем производственном присутствии и распределении полномочий в EADS, то передадим тогда этот пакет в образованный в России авиационный холдинг, -- добавил российский президент. -- У нас с обеих сторон есть заинтересованность в кооперации, вот и EADS имеет пакет в нашей компании «Иркут».

О таком лоббисте своих интересов на мировых рынках российские компании в свое время могли только мечтать. Пожалуй, Владимир Путин мог даже огорчить некоторых их руководителей очередным своим заверением, сделанным во Франции на уже порядком приевшуюся тему «третьего срока». Президент снова предложил «уважать Конституцию», запрещающую баллотироваться на третий срок, а инициаторов проведения референдумов на эту тему в российских регионах он поблагодарил за доверие, но подтвердил, что не пересмотрел своего решения.