Роман Патрика Зюскинда «Парфюмер» (на языке оригинала он называется «Аромат», «Парфюм») вот уже почти двадцать лет устойчиво держится в числе самых продаваемых книг, в том числе и в России. Эффектная история о человеке, одаренном невероятным чутьем, способном различать мельчайшие оттенки запахов и таким образом получать знания о сокровенной и скрытой от всех подлинной природе вещей, принесла молодому немецкому писателю всемирную известность, открыв заодно дорогу множеству разнообразных псевдоисторических фантазий, от «Алхимика» Коэльо до «Кода да Винчи» Дэна Брауна.

Однако понятное желание продюсера и сценариста Бернда Айхингера, (купившего за 10 млн долл. права на экранизацию) создать киноверсию столь популярного произведения столкнулось с естественным препятствием: отсутствием в романе с его псевдодетективной интригой собственно действия, драматического конфликта и героя. Гренуй, обладатель лучшего в мире носа, великий комбинатор запахов, ставший серийным убийцей, согласно роману имел одно важнейшее свойство -- он ничем не пах, а следовательно, оставался незаметным, не вызывал к себе никаких чувств, кроме непонятного и неосознанного отвращения. Как воплотить персонаж со столь неприглядными характеристиками и как обойтись без естественной для кино идентификации зрителя с главным героем?

Прекрасно понимая все сложности, создатели картины все-таки решили попытаться их преодолеть. Сценарий доводили до ума втроем -- Айхингер сначала позвал себе на помощь актера и режиссера Эндрю Биркина, а затем к процессу подключился и Том Тыквер. В результате все-таки пошли по самому простому пути -- не стали искать специальных кинематографических ходов для переложения романа на язык кино, ввели закадровый голос рассказчика, которому и поручили читать авторский текст со всеми комментариями, не доверяя характеристик события изображению.

Режиссер Том Тыквер, получив лестное предложение экранизировать столь экзотический и яркий роман, скорее всего просто не нашел в себе силы отказаться. Но совершенно ясно, что никакого собственного режиссерского видения этой истории у него не появилось. Однако, ввязавшись в дело, Тыквер исполнил его не вдохновенно, но добросовестно.

Фильм получился богатым, декоративным и даже постановочно роскошным. Красочно описанные в романе места действия: рыбный рынок в Париже, где родился герой, кожевенная мастерская, где он работал, грязные улицы города, где он вынюхивал свою первую жертву, мост Менял, итальянские пейзажи -- все показано щедро, изобретательно, с обильными подробностями, где положено -- омерзительными, где надо -- волшебными. Барочный, пряный, яркий мир начала XVIII века, столь привлекательный для нынешнего постановочного кинематографа, снят рукой не дрогнувшей и крепкой. Тыквер не отворачивается от самых шокирующих сцен, демонстрируя, как рука женщины, сжимающая измазанный в рыбьей крови нож, перерезает пуповину новорожденного младенца, как чавкает грязь под ногами прохожих, как блестят потные лбы и сальные волосы, и эта грязь, кровь и пот столь же ярки и смачны, как лепестки роз в мастерской парфюмера, поля лаванды в пригородах Грасса, шелковые ткани в замке аристократа.

Понимая, что в кино аналогом запаху может стать только изображение, Тыквер щедр на демонстрацию поверхностей, материалов, предметов и красок. Ноздри его героя, сыгранного британским актером Беном Уишоу, названным режиссером гением, раздуваются весьма выразительно, а камера вслед за его руками скользит по телам его жертв, посвящая зрителей в мельчайшие и отвратительные подробности процесса анфлеража мертвых девушек, демонстрируя, как жир покрывает кожу, как стекает с волос, как наполняет чан...

Поиск визуального аналога запахов для Тыквера не вызывает затруднений -- когда первый учитель Гренуя, мэтр Бальдини (его сыграл Дастин Хоффман, и это единственный живой и узнаваемый характер среди персонажей фильма) нюхает новые духи своего подопечного, вокруг него расцветают розы, летают бабочки, и прекрасная девушка подходит к нему с поцелуем. В принципе это неплохая метафора искусственного аромата, который, по мнению Гренуя, невероятно далек от подлинно прекрасных естественных запахов, которые он может чувствовать и аромат которых пытается воссоздать. Но, увы, во всем остальном Том Тыквер скорее следует путем рядовых парфюмеров, нежели их гениального ученика: он не находит адекватного кинематографического языка для поставленных сюжетом задач, ограничиваясь ремесленным воспроизведением буквального зрительного ряда, что скорее подходит для рекламных роликов, чем для полноценного художественного произведения. Можно только представить себе, как подобная фактура могла быть изображена режиссером, имеющим вкус к визуальной фантазии, например Питером Гринуэем...

Поглощенные задачей иллюстрирования, авторы фильма не заметили и самой большой неувязки в сюжете картины. В романе аморальный и безжалостный Гренуй меняет свой статус «человека без свойств», создавая для себя «человеческий запах», который позволяет людям принять его -- чужака, монстра -- как своего. То есть, в сущности, занят не столько своими отношениями с миром, сколько разгадкой и одновременно профанацией самой сути человеческого общества. В фильме симпатичный по сути герой, коллекционируя запахи жертв, создает композицию красоты и невинности в надежде получить толику сочувствия, желая присоединиться к человечеству. Таким образом, его поведение получает слишком банальное объяснение, а фильм лишается загадки, интеллектуального напряжения, вместо метафоры предлагая обычную мелодраму.

Власть, которую Гренуй получает над людьми, завершив свой чудовищный эксперимент, в фильме представлена эффектной массовой сценой, похожей на инсталляции известного фотографа, снимающего композиции из сотни тысяч голых добровольцев на какой-нибудь знаменитой площади. В зале она вызывает смешки -- поведение героев кажется пародией, капустником, как будто режиссер устал от серьезного отношения к собственному сюжету и решил «оттянуться» напоследок. В результате фильм завершается, не вызывая никаких эмоций: несмотря на слезы вдруг ставшего чувствительным Гренуя, не очень получается пожалеть героя, осознавшего, что счастье было так возможно -- надо было просто не убивать свою первую жертву, а жениться на ней.

Хотя этот рецепт очень утешителен для молоденьких барышень, которые тоже считают, что по поводу устройства мира не стоит особо заморачиваться, а лучше взять судьбу в свои руки и соединить ее с каким-нибудь симпатичным молодым человеком.