В минувшее воскресенье чеченский Фонд имени Ахмата Кадырова приступил к восстановлению селения Бамут в Ачхой-Мартановском районе Чечни. Бамут был практически полностью разрушен во время двух войн, и его жители обитают в основном в палатках, в полуразрушенных домах, в домах соседних селений, а то и вовсе в Ингушетии. Несколько лет назад к местным жителям добавились беженцы, перемещенные сюда из палаточных лагерей в соседней республике, когда российские миграционные власти решили, что эти неприглядные свидетельства войны лучше ликвидировать. Разрушенный Бамут, когда-то занимавший главное место во фронтовых сводках первой чеченской кампании, расположен в стороне от дорог, не мозолит глаза и мог прожить в палатках хоть целую вечность. Но в воскресенье сюда пригнали строительную технику, и рабочие начали восстанавливать первые десять домов.

Характерно, что работы начал именно Фонд Кадырова, то есть оплачиваются они фактически не из федерального бюджета, а из благотворительного «кармана» премьер-министра республики Рамзана Кадырова. Фонд уже подвел к Бамуту коммуникации и теперь взялся за жилой фонд. И это, судя по всему, не единственный объект в Чечне, работы на котором не имеют отношения к средствам, выделяемым из федерального бюджета.

По мнению некоторых чеченских экспертов, это можно считать лишь политической рекламой Рамзана Кадырова, который рассчитывает после достижения 30-летия стать полноправным хозяином республики, потеснив Алу Алханова из президентского кресла. В таком случае жителям Бамута, видимо, остается надеяться на то, что до юбилея премьер-министра строители успеют отремонтировать побольше домов. Но есть основания полагать, что так называемая команда Кадырова, а к ней так или иначе относится вся новая чеченская элита, взяла курс на экономическую самостоятельность.

Чеченский парламент на прошлой неделе одобрил и передал в Госдуму на правах законодательной инициативы законопроект «Об особых условиях предпринимательской деятельности на территории Чеченской Республики». Различные инвестиционные программы презентовали в последние месяцы уже несколько кавказских республик, но большинство из них выдало лишь списки проектов для гипотетических инвесторов. Смысл чеченского проекта состоит в том, что Чечня хочет сама зарабатывать деньги на восстановление своей разрушенной экономики, регулировать инвестиции и развивать частный бизнес. Именно частный бизнес должен, по мысли законодателей, стать основным источником республиканского дохода.

Для этого чеченские законодатели предлагают на 14 лет (до 2020 года) освободить от налогообложения целевые инвестиционные проекты на территории Чечни: в первые семь лет льгота составит 100% и будет снижена до 50% во второй семилетке. Чечня хочет временно освободиться от таможенных пошлин, предоставить льготы банкам, финансирующим инвестиционные проекты, разрешить максимально свободный въезд иностранным специалистам и рабочим. Реестр инвестиционных проектов правительство республики будет вести самостоятельно. Оно хотело бы также получить возможность сдавать свои, а иногда и федеральные объекты в долгосрочную аренду частным компаниям, а также лицензировать большинство видов лицензируемой деятельности.

Некоторые депутаты Госдумы еще до официального получения проекта комментировали его весьма настороженно. По их мнению, реализация проекта может означать фактическое отделение экономики Чечни от остальной России, а отсюда недалеко до очередной попытки политического сепаратизма. Часть положений законопроекта действительно содержит претензии республики на статус субъекта международных отношений: федеральное правительство, к примеру, должно будет согласовывать с правительством Чечни любые экономические соглашения, как-либо затрагивающие республику.

Критики проекта, который скорее всего не получит одобрения в палате, считают, что оснований для предоставления Чечне исключительного по сравнению с другими регионами экономического режима нет. Они вспоминают о плачевном опыте зоны экономического благоприятствования в Ингушетии, которая на несколько лет стала площадкой отмывания денег для предприятий всей страны, и об опыте самой Чечни, уже прошедшей этап фактически полной, в том числе экономической независимости от России.

В Чечне с этим категорически не согласны: чеченский парламент, а до этого администрация республики, постоянно настаивает на необходимости официальной юридической и политической оценки чеченских событий последних лет. Другими словами, чеченцы просят честно назвать войну войной и к восстановлению относиться именно как к послевоенному. К тому же, «независимая экономика» дудаевской Чечни была накрепко связана с формировавшейся экономической системой России 90-х. В новом проекте нет ни слова о независимости, а его качество выгодно отличается от актов законодательства Ичкерии.

Помимо радикальных предложений, касающихся либерализации экономического режима, в проекте есть традиционное требование передачи в распоряжение Чечни права распоряжения недрами и добытыми из них ресурсами, то есть, проще говоря, нефтью и газом. Эта идея была ключевой в проекте договора о разграничении полномочий между Чечней и федеральным центром, который Москве предложил еще Ахмат Кадыров. Москва, которую вполне устраивает сохранение контроля над нефтедобычей в Чечне за близкой к Кремлю компанией «Роснефть», проект подписывать упорно отказывается. Ряд специалистов считает, что теперь Грозный просто решил напомнить об этом своем желании, придав ему новое оформление, которым и стал неожиданно либеральный законопроект.

По другой версии, смысловое ядро законопроекта смещено именно в сторону создания особой экономической зоны -- это требование также фигурировало в проекте договора. Разница в том, что договор был «частным» делом Грозного и Москвы, а нынешнему предложению придан публичный статус законодательной инициативы. Вероятность того, что Дума примет документ к рассмотрению, все же существует -- ведь в нем, по сути, содержится бонус в виде снятия бремени чеченского восстановления с федерального бюджета. При этом очевидно, что даже обсуждение чеченского проекта способно вызвать интерес у других регионов и теоретически стать началом большого пересмотра взаимоотношений между центром и субъектами.