Жаль, но проходящая в МГВЗ «Новый Манеж» выставка «Вечная загадка» пока обделена общественным вниманием. Казалось бы, прекрасные цивилизованные залы в самом центре Москвы, редчайшие работы из двух десятков обычно недоступных посторонним частных собраний, претензия на музейный масштаб --сотня произведений за сто лет. Первостепенные имена (Роберт Фальк, Наталия Гончарова, Константин Коровин, Михаил Нестеров, Константин Сомов, Аристарх Лентулов -- и тут же Владимир Вейсберг, Анатолий Зверев, Владимир Яковлев). Главное же -- притягательная тема-«клубничка»: «Женский образ в русском искусстве», как сформулирован подзаголовок выставки.

Ан нет, не произвела серьезного резонанса очередная инициатива Юрия Носова -- известного столичного коллекционера с тридцатилетним стажем, с недавних пор пробующего себя и на кураторской стезе. Даже случайное соседство экспозиции с юбилейной ретроспективой одиозного, но до сих пор любимого массами соцреалиста Дмитрия Налбандяна не прибавило публики. Главной, внимательной и благодарной, аудиторией являются лишь студенты художественных вузов, которые, судя по горящим взорам, приходят в Манеж с наивной целью изучить по представленным разрозненным раритетам историю отечественного искусства. Но вот именно для этого очень достойная выставка не годится. Бродя среди экспонатов, начинаешь ощущать себя безалаберным абитуриентом, которому на экзамене пришлось столкнуться с «вечной загадкой» из наугад вытянутого билета.

Дело в том, что изрядный профессиональный опыт завсегдатая вернисажей невольно заставляет во всякой экспозиции искать строгий концепт и внятный месседж. «Ведь зачем-то же эту выставку организовали!» -- уговариваешь себя при виде самого бестолкового нагромождения артефактов. Сознание искусствоведа напрочь испорчено кураторскими по своей природе биеннале-квадриннале, пространными экспликациями, учеными каталогами, многодневными симпозиумами и конференциями, обязательно сопровождающими всякое художественное событие. Оптическое восприятие сменилось интеллектуальным. Изысканная телеология -- поиск заранее предопределенной и предзаданной цели -- подменила в арт-практике наивную теологию, почти религиозное восхищение отдельно взятым творением человеческих рук и последующее обоснование стихийных эмоций, вызванных картиной, скульптурой или рисунком. Что поделать, сегодняшние объекты и инсталляции прочувствованных слез не вызывают, а переизбыток культурных памятников даже от музеев требует системно-проективного мышления! И единственным заповедником стихийности, иррациональности, некодифицируемого волюнтаризма остаются частные коллекции, которые даже при своем обнародовании сохраняют родовые черты здорового идиотизма. Автор проекта в «Новом Манеже» -- собиратель, и этот факт объясняет и оправдывает необъяснимую и немотивированную экспозицию. Придает ей неповторимый шарм.

Нет, наличествует какое-то подобие хронологического принципа у выставки, начинающейся салонным академизмом второй половины XIX века и формально заканчивающейся работами советских шестидесятников-нонконформистов (фактически Зверев и Яковлев висят среди прочих на отдельном стенде в самом центре второго зала и впечатления коды не производят). И статьи в любовно изданном каталоге пытаются бегло показать, как смена эпох и стилей отражалась на изображении женщины в искусстве. Даже при желании можно уловить в экспозиции какие-то сквозные сюжеты -- типа «жена как модель», «гламур от декаданса до Шилова», «авангардные трансформации тела: Фальк и Яковлев» и т.д. Но и развеска, и тексты, и возникающие по ходу дела мысли столь легковесно-необязательны, что кажутся ненужным препятствием для незаинтересованного и отстраненного созерцания собранных Носовым по друзьям и знакомым великолепных работ. Собранных тоже по принципу «вечной загадки», остающейся неразгаданной.

«Ну почему же это так висит, почему вещи одного художника разбросаны по разным стенкам и залам, почему мирно соседствует несовместимое?» -- набросился я на куратора. Он спокойно ответил: «По цвету подходит. Меня интересовала колористическая гамма и общее впечатление». И я понял: да, так раньше расставляли дефицитные собрания сочинений -- под цвет обоев. Картины в частном доме развешиваются безо всякой логики, что отнюдь не означает хозяйского к ним равнодушия. У каждой приобретенной работы -- своя история, они все равнолюбимы, и потому рациональные ранжиры к ним неприменимы. Есть только эмоции владельца и желание сделать уютную, нравящуюся экспозицию, производящую неизгладимое общее впечатление по колористической гамме. Так устроена и выставка в «Новом Манеже» -- безыскусно, но с большим человеческим чувством.

Это очень личный проект, не предназначенный для арт-критиков. И им остается лишь любоваться каждой картиной в отдельности, не задумываясь обо всей экспозиции. Редкая сегодня возможность!