Президент США Джордж Буш этим летом объявил войну «исламскому фашизму». Этот термин, используемый также премьер-министром Великобритании Тони Блэром, вызвал настоящую бурю и на арабском Востоке, и в мусульманских общинах западных стран. Одна за другой исламские организации США и стран Западной Европы заявляют о негодовании: они считают, что само сопряжение слов «ислам» и «фашизм» является тяжким оскорблением для сотен миллионов правоверных.

«Вы приравняли религию мира к уродству -- фашизму!» -- заклеймил президента США председатель Совета по американо-исламским отношениям Первез Ахмед. Президент Исламско-американского общества Исам Омеш под бурные аплодисменты членов общества объявил: «Господин Буш, не смейте называть ислам фашизмом!» Исламская ассоциация Великобритании тоже осудила Буша и заявила, что «подобные высказывания дают новый предлог крайне правым силам для преследования мусульманских меньшинств».

Не знаю насчет предлога, но Буш, конечно, не называл ислам как таковой фашизмом, это явное передергивание. Он имел в виду исламских радикалов, прибегающих к насилию для осуществления своих политических целей. Напомню его цитату: «Последние аресты (подозреваемых в попытке взорвать в середине августа самолеты над Атлантикой. -- Ред.) -- яркое напоминание о том, что наша страна находится в состоянии войны с исламским фашизмом».

Другое дело, насколько удачной можно считать такую формулировку. Ведь слово «фашизм» в новейшее время утратило всякий реальный, научно определяемый смысл. Я, например, лично слышал его в применении к Маргарет Тэтчер и ее политике. Пораженный, я переспросил собеседника, буквально ли следует его понимать, и в ответ услышал категорическое «да»: разумеется, курс «железной леди» на ослабление контроля профсоюзов над обществом, на обуздание гиперинфляции и жесткие экономические реформы как раз является фашизмом в чистом виде. В России правые называют фашистами левых, и наоборот. Ну и наконец, в той же Англии прочитать слово «фашизм» можно даже в качестве эпитета, например, к теоретическим изысканиям диетологов или сторонникам политкорректности. Иначе говоря, слово стало просто еще одним ругательством, да и в этом качестве подверглось немалой инфляции. Назвать кого-то фашистом сегодня -- это примерно то же самое, что обозвать его негодяем, подонком, подлецом. И как всякое ругательство, оно столь же обидно, сколь непродуктивно. И в конечном итоге бессмысленно.

Но академического интереса ради можно вспомнить об аргументах, к которым прибегали главные популизаторы термина «исламофашизм» -- принявший ислам (суфийского толка) американец Стивен Шварц, а также Роберт Уистрич и Сакаи. Эту аргументацию можно суммировать следующим образом: за время, прошедшее после второй мировой войны, термин «фашизм» утратил свой этно-расовый оттенок и стал означать любые тоталитарные системы и идеологии, провозглашающие превосходство определенной группы людей над всеми другими, отрицающие демократию, плюрализм, свободу слова и так далее. Типичными проявлениями такого тоталитарного мышления некоторые считают ненависть к Западу, к евреям, к людям нетрадиционной сексуальной ориентации, склонность к теориям заговоров и готовность легко оправдать насилие и жестокость во имя политических целей, которые оправдывают средства.

Некоторые даже утверждают, что один из теоретиков современного радикального ислама (крайняя форма которого и стала идеологией «Аль-Каиды») египтянин Сейид Кутб признавал влияние французского фашистского философа Алексиса Карреля. Другие видят в идее наднациональной, трансцендентной исламской «уммы» что-то общее с германским «Фольксгемайншафтом» (великогерманской «народной общностью»). Вспоминают о сотрудничестве иерусалимского муфтия с фашистской Германией и даже об экстатическом высказывании Карла Юнга о Гитлере: «Он подобен пророку Мухаммаду. Эмоции в Германии сейчас -- исламские. Воинственные и исламские. Всех пьянит дикий бог». Впрочем, Юнга (писавшего в 1939 году) трудно считать знатоком современного ислама. Да и в Германии он в итоге не очень-то разобрался... Так что цитату эту можно воспринимать скорее как исторический анекдот.

Многие считают, что радикальный ислам ближе к большевизму, чем к нацизму или тем более фашизму, который в изначальном своем виде принадлежал все же Италии. Если вспомнить, какой огромной силой оказался большевизм, как он едва не подчинил себе весь земной шар, как заставил трепетать всех сильных мира сего и то, как долго он оставался одним из двигателей истории, то такое сравнение можно счесть чуть ли не комплиментом.