В московском районе Южное Бутово у станции легкого метро с идиллическим названием «Бунинская аллея» соседствуют улицы, названные именами двух героев Кавказской войны. Один из них, адмирал Михаил Лазарев, в начале 20-х годов XIX столетия -- первооткрыватель Антарктиды, позднее в качестве командующего Черноморским флотом принимал самое деятельное участие в покорении адыгских племен, населявших побережье в районе нынешних Туапсе и Сочи и сражавшихся против России сначала в союзе с имамом Чечни и Дагестана Шамилем, а после его сдачи -- самостоятельно. Второй -- Ахмат-хаджи Кадыров, муфтий Чечни, воевавший против России в конце прошлого века, перешедший затем на российскую сторону, ставший чеченским президентом и погибший в результате теракта, совершенного 9 мая 2004 года. Если бы не этот взрыв, сегодня Ахмату Кадырову исполнилось бы 55 лет. Кроме него, ни один из новейших российских губернаторов до сих пор не удостоился наименования в его честь столичной улицы, пусть и расположенной далеко за пределами МКАД.

Улицы, как правило, носят символические имена. В случае с Ахматом Кадыровым это не совсем так: похоже, даже те чиновники, которые принимали решение об увековечении его памяти, не говоря уж об активно протестовавших жителях новостроек безымянного проектируемого проезда, не до конца понимали, что именно символизирует эта фигура. Наверное, в Грозном, где в улицу Кадырова два года назад переименовали улицу Ленина, это понимают лучше. Хотя и там, похоже, не уверены, в каком именно направлении движется кадыровская Чечня.

«Ахмат-хаджи Кадыров вошел в историю как человек, остановивший войну», -- сказал вчера в Гудермесе его преемник на посту президента Чечни Алу Алханов. Ахмат Кадыров родился в казахстанской ссылке, в которую все чеченцы, а вместе с ними еще три кавказских народа были отправлены Сталиным в 1944 году. Вернуться в Чечню его семья смогла только после хрущевской реабилитации в 1957-м, когда будущему президенту было шесть лет. После школы он некоторое время работал комбайнером в рисовом совхозе под Грозным, а потом, как и десятки других его земляков, девять лет шабашил на стройках Сибири и Нечерноземья.

Почувствовав интерес к исламу, Ахмат Кадыров в 1981 году поступил в медресе в Бухаре, а затем в Исламский институт в Ташкенте. Позже это даст недоброжелателям повод упрекнуть его в давних связях с системой госбезопасности: широко распространено мнение, что КГБ СССР жестко контролировал исламские учебные заведения. Как бы то ни было, в 1986-м Кадыров вернулся домой и стал заместителем имама соборной мечети во втором по величине городе Чечено-Ингушетии -- Гудермесе. Тем временем в Чечне уже начиналось национально-демократическое движение, быстро окрасившееся в радикальные сепаратистские тона и проявлявшее повышенный интерес к традиционному для Чечни суфийскому исламу. Кадыров точно уловил настроения людей: в 1989-м он открыл первый на Северном Кавказе исламский институт, ректором которого оставался до начала первой чеченской войны в 1994 году.

В 1990-м он уехал было в Иорданию, чтобы изучать в Аммане шариатское право, но когда в Грозном осенью 1991-го фактически началась революция, решил вернуться домой. И вовремя: в 1993 году он становится заместителем муфтия, а в сентябре 1994-го, прямо накануне войны, -- и.о. муфтия самопровозглашенной Ичкерии. Уже во время войны, в 1995-м, собрание мусульман в Ведено окончательно избирает его муфтием. Борьбу против России Ахмат Кадыров объявляет газаватом -- священной войной против неверных, и сам принимает участие в боевых действиях.

После хасавюртовского перемирия Ахмат Кадыров поддерживает начальника штаба сепаратистов Аслана Масхадова на выборах президента республики и отправляется с ним в хадж в Мекку. Позднее он повторит хадж уже в качестве президента. В отношениях с Масхадовым к 1998 году наступает разлад: муфтий Кадыров остается приверженцем традиционного суфийского ислама и противником радикальных течений, проникающих в Чечню с Ближнего Востока, а президент Масхадов почти ничего не делает для того, чтобы ограничить растущее влияние фундаменталистских проповедников.

В Гудермесе и окрестностях Кадыров вместе с некоторыми единомышленниками, в том числе влиятельными ичкерийскими военачальниками братьями Ямадаевыми, создает свой собственный сепаратистский анклав внутри «отложившейся» от России Чечни. Он осуждает вторжение в Дагестан, совершенное отрядами Шамиля Басаева и эмира Хаттаба, и резко выступает против Масхадова, который не смог во время остановить боевиков, боясь возобновления внутричеченской войны. В ответ Масхадов объявляет о снятии Кадырова с должности, а боевики назначают за его голову награду в 100 тыс. долларов.

После начала боевых действий Кадыров и братья Ямадаевы договариваются с российским командованием о бескровной сдаче Гудермеса и начинают активно сотрудничать с российскими властями. Руслан Ямадаев, ныне депутат Госдумы, становится заместителем военного коменданта республики, а Ахмата Кадырова после представления Владимиру Путину 12 июня 2000 назначают главой временной администрации Чечни. Кадыров официально слагает полномочия муфтия и посвящает себя светской политике. Он стремится ограничить всесилие российских военных, сформировать в Чечне новую систему гражданской власти и взять под свой контроль местные сырьевые ресурсы.

Поначалу Кадырова, согласившегося на сотрудничество с российскими властями, воспринимают как коллаборациониста, ушедшего на службу к тем, кто бомбил села и города, проводил жесткие зачистки и применял внесудебные расправы. Но постепенно становится понятно, что новый глава пророссийской власти готов и способен вести переговоры, работать в том числе и с заклятыми противниками российских властей. Положение его укрепляется -- вместе с доверием людей, постепенно разочаровавшихся в окончательно ушедших в подполье сепаратистских лидерах и увидевших, что Кадыров пытается предложить Чечне свой вариант выхода из кризиса.

Новый глава республики прилагает все усилия для того, чтобы закончить войну и ограничить террор федералов, не стесняясь даже на личных встречах с Владимиром Путиным ставить вопрос о незаконных задержаниях, казнях и исчезновениях мирных жителей. Под его личные гарантии из лесов выходят сначала десятки, а потом сотни боевиков, уставших от войны против России, -- теперь их принимают в республиканские силовые структуры. В Чечне начинает строиться собственная политическая система, достаточно независимая от федерального центра. При этом в Грозном решают избегать любых намеков на сепаратизм и искренне стараются покончить с фундаменталистским исламом: в своих интервью Кадыров многократно повторяет, что главное желанное благо для республики -- "избавление от любых пришлых имамов хотя бы лет на сто".

Фразу о принадлежности Чечни к России заучивает, кажется, каждый бывший боевик, хотя в реальности республика связана с остальной страной лишь тремя вещами: находящейся на ее территории войсковой группировкой, нефтью, которую добывает компания «Роснефть», и растущими федеральными трансфертами на восстановление. Но с символическим единством полный порядок. В 2002 году появляется кадыровский проект конституции Чечни, в котором впервые после распада СССР этот верноподданнический рефрен фиксируется законодательно. В марте 2003 года конституцию принимают на референдуме -- теперь старая ичкерийская конституция 1992 года формально перестает действовать, а значит, и бывший кадыровский начальник Аслан Масхадов не может больше считаться президентом. 5 октября 2003 года новым президентом Чечни по новой конституции избирают Ахмата Кадырова.

Несмотря на очевидные натяжки при подсчете голосов, он набирает популярность. На прием к Кадырову в Грозный постоянно приходят люди. Республика по-прежнему в руинах, но с обочин дорог на время исчезают банки с самопальным бензином -- местные жители видят в этом признак долгожданной стабильности. Кадыровскую «гвардию» -- бывших боевиков, получивших милицейские удостоверения, боятся и ненавидят. Но даже противники Кадырова почувствовали к началу 2004 года, что он становится хозяином положения.

Взрыв 9 мая 2004 года, совершенный, по несколько неубедительной версии следствия, продолжавшими сопротивление боевиками, внес некоторое смятение в лагерь чеченских сторонников России. Однако сподвижники президента очень быстро сориентировались в ситуации: президентом был избран кадыровский министр внутренних дел Алу Алханов, скромная фигура которого устроила и Москву, и Грозный. В Грозном при этом не скрывали, что видят в новом президенте скорее регента на время, оставшееся до политического совершеннолетия младшего сына Ахмат-хаджи -- Рамзана.

Молодой, амбициозный и быстро обучающийся Рамзан Кадыров сосредоточил в своих руках командование республиканскими силовыми структурами. После смерти отца он вызвал явную симпатию у президента Путина и стал заместителем председателя чеченского правительства.

Со временем стало очевидно, что именно Рамзан Кадыров, на сегодняшний день уже премьер-министр Чечни, является ее фактическим главой. Как и в случае с отцом, презрение и страх, вызванные изначально методами работы возглавляемых им «структур», очевидно дополняются уважением. Кроме всего прочего, с премьерством Рамзана оказалось связано начало реальных работ по восстановлению Грозного и других населенных пунктов.

Вполне вероятно, что это просто удачное стечение обстоятельств. Не стоит забывать и о том, что среди лояльной по отношению к России политической элиты отнюдь не все довольны фактическим единовластием премьера, контролирующего и правительство, и чеченские силовые структуры, и даже региональную «Единую Россию». Однако часть населения уже увидела в Рамзане фигуру, символизирующую реставрацию.

У того, что восстанавливает Рамзан Кадыров на месте исламской сепаратистской Чечни, есть все положенные внешние верноподданнические атрибуты и даже явные ностальгические черты советского прошлого, из которого республику бросило прямо в бездну войны. Только вместо Ленина Ахмат Кадыров: в школах вводят звание «Кадыровская смена», на лучших предприятиях -- переходящий вымпел «Созидатель», в местной милиции -- наградной штандарт со знакомым лицом в папахе. У памятника Кадырову в Грозном на одноименной улице на сегодня запланированы народные гулянья.

Гулянья, вне всякого сомнения, гораздо лучше войны. Но за обилием лояльной символики, постоянными встречами чеченских чиновников с федеральным руководством и наличием в республике российских частей постоянной дислокации нельзя не заметить, что с политической точки зрения ситуация не так уж сильно отличается от довоенной. Реальную власть в Чечне по-прежнему олицетворяет бородатый человек в камуфляже и с автоматом Калашникова, мало что знающий не только о российских законах, но и о самой России. В этом смысле Чечня вовсе не такой уж хороший образец для других республик, каким ей хочется казаться.