Столичная «Риджина», чей владелец Владимир Овчаренко генетически связан с Малороссией, уже второй раз в период каникулярного затишья проводит фестиваль современного украинского искусства «Оранжевое лето». Колористическая символика понятна -- где, как не в стране недавно победившей революции, искать новое радикально-экспериментальное искусство? Но как революция не заладилась, превратившись в вялотекущий фарс, так и фестиваль забуксовал.

В этом году участники по преимуществу прежние -- вестимо, имеет смысл выставлять тех, кто уже прочно вошел в галерейную обойму, а не искать таланты по всему майдану. Стили узнаваемы, но и негоже авторам менять фирменный почерк. Непосредственная реакция на политическую круговерть отсутствует -- впрочем, выставка не есть газета. Так что «Риджина» не столько фестиваль организовала, сколько устроила с мая по сентябрь три сезонно-географических экспозиции своих художников. Одну групповую («Украина, вперед!» -- про футбол), одну персональную (керамические объекты-«бриллианты» Жанны Кадыровой) и одну двухчастную -- только что открылись разнесенные по залам галереи выставки одесситов Сергея Зарвы и Владимира Кожухаря. И вот именно эта фестивальная кода позволяет с уверенностью заключить: с революцией, как вообще со всяким буйством, на Украине покончено -- и в Раде, и в искусстве. Несмотря на одесское происхождение авторов, обе выставки -- вроде бы принципиально непохожие и объединенные лишь живописной техникой работ -- вышли очень печальными по настроению.

Еще на предыдущем «Оранжевом лете» бывший скабрезник-педофил Кожухарь удивил меланхолическим проектом «Мое СССР», показав картины с безжизненными и безлюдными железнодорожно-промышленными пейзажами (см. «Время новостей» от 28 июля 2005 года). Но тогда речь вроде бы шла, как явствовало из названия, об исчезнувшей стране, этакой сталкеровской Зоне. Нынешняя выставка Point (то есть «точка отсчета») посвящена уже современной Украине. С майдана -- а это именно он и есть point, лучшая точка обзора -- художник символически озирает постреволюционные пространства родины и видит все то же самое, что и прежде. Сарай-туалет, ржавый гараж, железные футбольные ворота без сетки на фоне обшарпанной стены, забытый на заросших путях старый вагон для перевозки песка (в прошлом году «главной героиней» экспозиции Кожухаря была цистерна). И хозяев этой унылой жизни -- по-лагерному сидящих на корточках перед парадным подъездом Рады курящих депутатов (картина «Братки») и вальяжного дородного господина, изображенного в «жовто-блокитних» тонах (картина «Коллекционер»).

Кожухарь не обличает, он просто бесстрастно изображает то, что попадает в его поле зрения. Мазок, светотень, колорит увлекают его куда больше, чем социальный пафос. Даже если на этикетке под работой (с тем самым вагоном) и значится какое-то символическое «Затишье», то это всего-навсего подлинное название железнодорожной станции. Но если верить глазу художника, в стране и в самом деле наступило затишье, если не застой. И point -- это просто точка, жирная точка в конце революционной тирады.

Уравновесить серую печаль Владимира Кожухаря разноцветным весельем должна бы выставка Сергея Зарвы «Гигантомания против монструозности». Ан нет. Это даже не выставка, а одно огромное панно-инсталляция «Курортный сезон», в котором холст во всю стену венчает навес из пленки, имитирующий небосвод. Под небом голубым резвятся в невидимом за загорелыми телами море мириады отдыхающих барышень (я обнаружил всего трех молодых людей и одну собаку). Именно мириады -- на вопрос, сколько же всего персонажей он изобразил, автор сказал, что исчислениями займется на пенсии. Он лукавит, должен же художник знать, сколько журнальных страниц он извел. Дело в том, что постоянный метод работы Зарвы -- препарирование и ретуширование фотографий из цветной прессы, герои которых превращаются в комичных монстров. На сей раз жертвами стали гламурные модели из рекламы косметики, фитнес-клубов и туристических фирм. Фотки, наклеенные на холст, становятся основой для вольных артистических фантазий босховского свойства.

Но на выставке тяготит не зверский облик смешных купальщиц, а исчерпанность приема. Гигантомания (воспользуемся авторским словечком) едва ли является панацеей от ходульности. Когда Зарва глумился над малоформатными обложками «Огонька» или старыми газетными снимками, его лаконичные миниатюры смотрелись остроумной и изящной шуткой. Однако хохма, многократно повторенная, не раздражает, не злит, не провоцирует, как, вероятно, кажется художнику, а просто утомляет. Мириады уродин в смысле суггестивности не лучше одной-двух. Даже хуже. Зарва пошел не просто в разнос -- в тираж. Он устал шутить искренно и от души, будто бы выдохнув: «Все, точка». Point.

Так что панно-раппорт Сергея Зарвы удачно рифмуется с монотонными картинами Владимира Кожухаря. Вот это-то и грустно.