Бывший король Афганистана Захир Шах собирается в начале ноября прибыть в Пакистан для обсуждения перспектив создания коалиционного правительства своей страны. В Пакистане не скрывают, что видят 87-летнего экс-монарха главой Афганистана, во всяком случае на переходный период. Исламабад подчеркнуто демонстрирует это уровнем визита -- Захир Шаха будут принимать как государственного лидера.

Однако надежды на успех в создании послевоенной администрации оказались сильно подорваны утром в пятницу, когда талибы схватили в провинции Логар и казнили одного из своих самых серьезных противников, известнейшего пуштунского политика и полевого командира 43-летнего Абдул Хака. Не помогли прямые обращения к талибам представителей Захир Шаха с просьбой спасти жизнь знаменитому моджахеду. Талибы прекрасно знали, насколько сильным политиком был Абдул Хак, которому они сами еще в 1998 году настойчиво предлагали пост министра внутренних дел, а Захир Шах рассчитывал на него в качестве будущего главы правительства. Казнь аукнулась и в Вашингтоне, госсекретарь США Колин Пауэлл признал, что это сильно осложнит поиски политического компромисса в Афганистане.

Талибы охотились на Абдул Хака двое суток после того, как стало известно, что он вернулся на родину вместе с сотней ближайших сторонников, чтобы объединить вокруг себя недовольных талибами пуштунов и создать в стране третью силу помимо «Талибана» и Северного альянса. Утверждают, что возвращению Абдул Хака содействовали американцы. В США хорошо знали этого моджахеда, сыгравшего выдающуюся роль в сопротивлении советской интервенции в 80-х годах. Абдул Хака принимал в Белом Доме президент Рональд Рейган, после чего на вооружении моджахедов стали появляться «стингеры». «Железная леди» Маргарет Тэтчер давала ему аудиенцию в резиденции на Даунинг-стрит.

На Западе он был так же популярен, как и Ахмад Шах Масуд. Оба производили впечатление самобытных афганских интеллектуалов, далеких от радикального исламского фундаментализма.

Абдул Хак -- представитель знатного пуштунского рода гильзаи, его прадед был первым министром иностранных дел Афганистана. А старший брат фактически возглавлял умеренную фракцию пуштунской партии «Хезб-и-ислами», созданной известным политиком Юнусом Халесом. Лидером радикального крыла партии был ярый антизападник Гульбеддин Хекматиар.

Абдул Хак и Масуд -- единственные моджахеды, с которыми связывали надежды на светское будущее Афганистана. Даже их личная жизнь казалась этому свидетельством -- будучи правоверными мусульманами, они не позволяли себе иметь больше чем одну жену. Жену Абдул Хака и одного из его сыновей талибы убили два года назад -- его дом в пакистанском Пешаваре взорвали после того, как он заявил, что экстремизм талибов приведет Афганистан к катастрофе. Если Масуд был известным франкофоном, за что его любили в Париже, то прочим европейцам и американцам импонировал свободно владевший английским Абдул Хак. Он выучил его, общаясь с западными журналистами, освещавшими афганский джихад против шурави. Савик Шустер, телеведущий, бывший директор московского бюро «Радио Свобода», который в 80-годы писал репортажи из Афганистана для журнала Newsweek, близко знал Абдул Хака. Он вспоминает, что на вопросы об образовании тот всегда отвечал, что кончал лишь «взрывное училище».

Шустер рассказывает, что именно Абдул Хаку он обязан первой встречей с Масудом. Это произошло в 1987 году на одном из совещаний моджахедов, где обсуждалась их тактика по отношению к намерению Горбачева вывести советские войска из Афганистана. Масуд считал, что шурави нужно отвечать согласием на их предложение заключить перемирие, чтобы обеспечить безопасный вывод войск, Абдул Хак категорически возражал: если Москва решила уходить, пусть делает это без нашей помощи, перемирие -- пожалуйста, но без всяких переговоров с врагом.

Шустер вспоминает, что Масуд был тогда мудрее, он не хотел допустить вакуума власти в результате ухода советской армии.

Абдул Хак уже тогда опасался раскола Афганистана на пуштунскую и непуштунскую части. Когда шли женевские переговоры о будущем страны после ухода оттуда шурави, его приглашали в США для консультаций с заместителями Генсека ООН, которых он предупреждал о такой опасности. Абдул Хак никогда не был пуштунским националистом, считает Шустер, к примеру, говоря на пушту, он легко мог перейти на дари (второй государственный язык страны). В этом сказывался его «околокоролевский» аристократизм. Масуд же никогда не говорил на пушту.

Абдул Хак очень быстро убедился, что ему не по пути с «северными» соратниками по джихаду. Когда в 1992 году, свергнув режим Наджибуллы, они взяли власть в Кабуле, он пробыл министром внутренних дел в правительстве моджахедов четыре дня. Абдул Хака возмущала коррупция в рядах дорвавшихся до власти моджахедов, к тому же он был категорически против сотрудничества, к примеру с генералом Дустумом, попутчиком прежней коммунистической власти.

Сегодня старые опасения Абдул Хака вновь актуальны. Ни среди пуштунов, ни тем более в Северном альянсе нет ни одного лидера, который был бы приемлем для обеих частей страны. Харизма же экс-монарха вряд ли окажется убедительной для его бывших подданных, во всяком случае для тех, кто воевал последние 22 года. В большинстве своем они родились уже после того, как Захир Шаха свергли «благодарные» соотечественники 28 лет назад.