Выставка, открытая в залах РАХ на Пречистенке, имеет помпезное название «200 лет русского искусства». Оно трогательно не совпадает с тем уютным и камерным миром искусства, что в залах устроился. Подобно экспозициям Третьяковки из серии «Золотая карта России» выставка фондов Вологодской галереи показывает «заметки на полях» академической истории русского искусства: те произведения и имена, что не вписаны в хрестоматии и учебники.

Иногда на таких выставках скучаешь: ну не видел еще одного Шишкина (Айвазовского, Перова, Крамского, Боровиковского...), ну и не надо. Ну и думал бы о них лучше... На выставке из Вологды испытываешь чувство прямо-таки ребяческой радости. Почти каждая из представленных вещиц -- та самая драгоценная находка в коллекции впечатлений, что привычную историю оживляет и переводит из масштаба эпического в дружественный лирический. Знатоки XVIII века помнят, например, портреты Екатерины II, когда та была еще юной княжной. Миловидный образ ее раз и навсегда запечатлел живописец-француз при русском дворе Луи Каравакк. Произошло это в 1745-м, через год после прибытия княжны в Санкт-Петербург. В 1760-е годы датчанин Вигилиус Эриксен повторил портрет Каравакка. Но персона увидена уже в четкой исторической перспективе. Глаза у княжны другие: гипнотизируют они не нежным кротким девичьим сиянием, а неуемной волей к власти. Такого магнетизма властолюбия в хрупкой деве ни на одном другом портрете императрицы не замечал.

Вообще тема «глаза в глаза» очень для общения с коллекций Вологодского музея волнующая. Провинциальные живописцы могли нарушать каноны перспективы, колорита, композиции, но глаза у их моделей так простосердечно живы, что пробирает гоголевская романтическая дрожь. Бытовой жанр в собрании Вологодского музея готовит для глаза свою ловушку. Пленяет тысячей мелочей, фактов, деталек. Из картины, например, баталиста Богдана Виллевальде «Сцена у верстового столба» в подробностях можно понять о нравах и досуге офицеров времен войны 1812 года.

Благодаря удачному отбору работ сотрудниками галереи искра любви загорается к тем, кого, кажется, давно уже «в упор» в других музеях не видишь. Вот у Владимира Маковского в миниатюре с изображением пожилого иконописца, занятого росписью стены высоких ярусов храма, в проеме арки изумительный вид на старую Москву открывается. И думаешь про себя: а ведь совсем не хуже драгоценно-бережных по цвету и свету добрых старых двориков Поленова. Отдельный бонус -- «Мейсенский собор» Карла Рабуса. Готический храм написан в лучших традициях романтической презентации: в лунном свете, сквозь проем старинной веранды, у парапета которой в темноте едва различима арфа. Отменный создается эффект: нам явлено зрелище собора будто в лоджии оперного театра, то есть зрелище театральной сценографии. Подобный эффект «картина в картине» удавался великому Каспару Давиду Фридриху да Луи Жаку Манде Дагеру -- до изобретения фотографии занимавшегося иллюзионистической живописью декораций и диорам.

Как и у других негромких музеев, у Вологодской галереи есть свои непознанные многими любителями искусства «шедевральные» разделы мастеров XX века. Судя по экспозиции в РАХ это даже не «Бубновый валет» (хотя и этот раздел русских «сезаннистов» отличный), а мастера 20--30-х годов, которые возвращаются к нам лишь сегодня: Михаил Соколов, Борис Голополосов, Сергей Маркин, Александра Бычкова, Сергей Кольцов. Оставленный Соломоном Никритиным вид на оцепеневшую в знойном мареве Москву 1950-х с характерным неоклассицизмом, балконами и длинными тенями на кирпичных стенах от гуляющих во дворе, совсем уж мистическим образом передает привет метафизической живописи Джорджо де Кирико.

Драгоценные бусинки впечатлений можно нанизывать в ожерелья одно краше другого. Посетив выставку из Вологды, читатели «Времени новостей» сделают это самостоятельно.