Самый престижный в мире Зальцбургский оперный фестиваль празднует моцартовский юбилей со всей пышностью, строгостью, тонкостью и изобретательностью, на какие только способен. Его программа -- как колоннада. Все оперы Моцарта до единой, демонстрирующиеся здесь в течение фестивального месяца (часть из них -- возобновления, часть -- премьеры, даже мировые), производят не впечатление избыточности, но ощущение светлого порядка, стройного множества и могучего единства.

Австрийская пресса вопрошает читателя, интересующегося происходящим в Зальцбурге: «Вам еще Моцарт случайно на нервы не действует?» Но кого же может не убедить изящная череда изысканнейших представлений, среди которых есть и «Бастьен и Бастьена» в совместной постановке с Зальцбургским театром марионеток, и две версии «Идоменея» (одна возобновленная, с сэром Роджером Норрингтоном за пультом, и одна новая, для особенных гурманов: вариант Рихарда Штрауса, сделанный им в начале 30-х годов прошлого века), и возобновленные блокбастеры фестиваля: «Дон Жуан» и «Милосердие Тита» в режиссерской интерпретации Мартина Кушея с Даниэлем Хардингом и Николаусом Арнонкуром за пультами соответственно.

Погружение в зальцбургскую программу тронет любого скептика, а главные премьеры нынешнего года завораживают как им, собственно, и полагается, на сей раз не эпатируя, но удивляя. «Волшебная флейта» с дирижером Риккардо Мути, Рене Папе в партии Зарастро и главное -- хореографией Мина Танаки, знаменитого даже в России мастера японского танца буто, поразила воображение публики смесью сюжетного масонства и хитрых достижений ориентальных постурбанистических пластических практик. (Японскую тему на фестивале виньеткой на фоне моцартовского списка продолжает мировая премьера оперы Ханса Вернера Хенце Gogo no Eiko по роману Юкио Мисимы.)

«Свадьба Фигаро», главная премьера в программе нынешнего фестиваля (спрос на билеты в восемь раз превышал предложение, «Ни одного года без высоких нот Анны Нетребко!», -- восклицания в прессе), еще до первого показа заставила публику застыть в восторженном изумлении. Постановщик спектакля Клаус Гут затопил средства массовой информации могучим течением ассоциаций от Бергмана до Ибсена, при помощи которых и построен этот спектакль, оказавшийся по-бергмановски прозрачным, светлым, печальным и внешне спокойным, с внутренним надрывом и сопутствующими фантазиями, отсылающими чуть ли не к Пер Гюнту. На сцене, выдержанной в светлых тонах европейского дома рубежа XIX и XX веков, где сильно и нервно страдает графиня (Доротея Решманн) и психоневрологически тает граф Альмавива (Бо Сковхус), дурачится и дерется маленький купидончик -- мим в матроске, моцартовский тролль. Он то падает с неба, то выкатывается на моноцикле, мотивируя героев и мешая им одновременно. В финале от его крохотных ручек многозначительно гибнет Керубино (Кристина Шеффер, гибкий моцартовский голос, она же поет Донну Анну в «Дон Жуане»). Анна Нетребко -- если не официально главная звезда Зальцбургского фестиваля, то уж точно главная любимица публики, -- не только создает вокально и актерски прорисованный образ Сюзанны с бергмановскими интонациями, но, по словам австрийских рецензентов «привносит в спектакль весьма много гламура». Но, судя по всему, это не разрушает спектакль, неспешно ведомый Николаусом Арнонкуром, а российской звезде со свежим австрийским гражданством (за особые заслуги) только умножает славу.

Между тем в расписании фестиваля есть еще русские имена: в их числе Екатерина Сюрина и Екатерина Губанова. Последняя, впрочем, практически не пела в России, зато в Европе ее красиво окрашенный, ровный, нежный и статный голос сейчас очень востребован. Она пела в Париже в "Тристане и Изольде", поет в Зальцбурге в "Волшебной флейте", и если даже не станет медийным символом, как Нетребко, все равно будет активно действующей звездой нового поколения.