Залы в Ермолаевском переулке церетелиевского Московского музея современного искусства постепенно становятся постоянной площадкой для артистических высказываний о взаимовлиянии Востока и Запада, архаической традиции и современной цивилизации, природной органики и новых технологий. Здесь уже гостили корейцы и японцы, приобщавшие к азам своих древних культур с помощью многодельных интерактивных инсталляций. Только что тут с блеском прошла ретроспектива Айдан Салаховой, чьи предельно жесткие, откровенные и аналитические работы все равно сочатся пряным азиатским эротизмом. И вот теперь живопись, объекты и инсталляции показывает в ММСИ Аладин Гарунов -- дагестанский художник, живущий в Москве.

Он не может мериться известностью с Айдан -- богемной звездой и членом Общественной палаты РФ. Хотя с ним давно и успешно работает популярная столичная галерея «Файн Арт», а нынешняя экспозиция организована при участии галереи pop/off/art, тоже не из последних. Но Гарунов в самом деле является автором своеобычным, нашедшим если не свое место в искусстве, то уж точно свою технику.

В случае его выставки куда важнее помощи любой галереи поддержка Научно-исследовательского института резиновой промышленности (НИИРП) из Сергиева Посада. Уже одна эта информация в каталоге и на пригласительном билете сразу превращает обычный отчетный показ произведений последних лет в ироничный концептуальный проект. Только в данном случае -- абсолютно серьезный. Да, Гарунов вот уже десять лет работает с промышленной резиной, причем ее «научно исследует». Гнет, режет, скручивает, склеивает, подсвечивает, раскрашивает, сопрягает с тканью, фотографией, объектами реди-мейд. При этом в духоподъемных целях -- родившись в Дагестане, он увлечен исламской мистикой и философией, и его полуабстрактные объекты и минималистические инсталляции суть аллегории сакрального. Так что по-своему не случайно, что спонсор и поставщик материала для гаруновских экзерсисов НИИРП тоже расположен в средоточии духовности, только православной.

Резина для художника -- субстанция амбивалентная. Когда она превращается в коврики, покрышки, галоши, чехлы, запчасти и т.д., то является знаком современной технократической цивилизации и индустриального общества (предыдущая выставка Гарунова так и называлась -- «Мегаполис»). Из всех этих субпродуктов автор выстраивает бесстрастные ассамбляжи, где систематично наклеенные на брезент или аккуратно разложенные кругом на полу утратившие свое назначение резиновые вещи отчуждены друг от друга и являют собой «портрет» всякого социума, ужасный и одновременно прекрасный. (Эти конструкции чем-то похожи на работы французских «новых реалистов» шестидесятых, но Арман и Сезар жали, мяли, компрессовали бытовой мусор, а Жан Тенгли устраивал из него бряцающие и жужжащие скульптуры-мобили. Гарунов же оставляет свои трофеи в меланхолической целостности.)

Но резина как темная, гуттаперчевая, матовая неоформленная первосущность может быть и носителем мистического. Из-под нее у Гарунова прорастают домашние тканые половики и цветистые дагестанские ковры с орнаментами, чей смысл неведом европейцу. На ее фоне придаются любовным утехам фигурки, повторяющие ритуальные рельефы индийского «Храма любви» -- не путать с картинками из западных порножурналов. Черные резиновые квадраты напоминают Каабу -- «Дом Бога», мусульманское святилище в Мекке, и попавшие в их поле притяжения гнуто-вогнутые скульптуры из тех же хозяйственных ковриков уже напоминают потусторонних пришельцев. Гигантские грубые лоскуты заводской резины, подсвеченные люминесцентными лампами, превращаются в масштабную и одновременно лаконично-строгую инсталляцию в духе итальянского «арте повера» («бедного искусства»), но с ярко выраженным привкусом восточной сказки про пещеру-сокровищницу Али-Бабы. И те же резиновые потоки заливают, расчленяя, фотоколлаж с прельстительными снимками ночной жизни Европы, недвусмысленно грозя Апокалипсисом...

Конечно же, философическая экспозиция Гарунова смотрелась бы комичным резонерством неофита, если бы мы время от времени не вспоминали, что перед нами все-таки рассказ прежде всего о резине, а не судьбах мира. Если бы в залах музея не пахло бы, как на строительной ярмарке. И если бы сами вещи не были бы ближе всего не «новому реализму» или «арте повера», а поп-арту с его хозяйственным консюмеризмом.

Аладин Гарунов придумал новый дагестанский поп-арт -- из сергиевопосадской резины.