Окончательное разрешение осетино-ингушского конфликта до конца 2006 года, которое президент России потребовал от властей обеих северокавказских республик и своего полномочного представителя в Южном округе, выглядит все более маловероятным. Отсутствие реальной перспективы для ингушских беженцев уже привело к бессрочной голодовке протеста.

Как известно, федеральный центр видит возможность урегулирования этой давней межэтнической проблемы в возвращении на территорию Северной Осетии примерно 10 тыс. этнических ингушей, вынужденно покинувших территорию этой республики в результате вооруженного конфликта осенью 1992 года. В действительности «урегулирование» коснулось на сегодняшний день главным образом городка беженцев, расположенного рядом с поселком Майское. Формально на территории Северной Осетии, фактически -- с ингушской стороны блокпоста, разделяющего две республики. Урегулирование выражается в постепенном переносе времянок, в которых живут беженцы, в так называемый поселок Новый. То есть на противоположную окраину села -- в чистое поле, в котором со временем якобы будут построены капитальные дома. Поле -- тоже часть Северной Осетии, так что по документам всех переехавших можно считать вернувшимися.

Сами беженцы с этим категорически несогласны. Несмотря на обещания властей, они опасаются, что с 2007 года им больше не будут продлевать статус вынужденных переселенцев, а это автоматически означает потерю права на помощь в обустройстве. В этом случае Новый обречен стать ухудшенным переизданием резервации, просуществовавшей 13 лет: у людей, большинство которых не имеют работы, зато заработали целые букеты хронических заболеваний, просто нет возможности строить себе дома. Что касается вагончиков, которые простояли в Майском больше 13 лет при сроке годности 18 месяцев, они после перевозки с помощью подъемных кранов и грузовиков начали рассыпаться. «В открытом поле ветер без конца срывает крыши», -- говорит одна из жительниц поселка Новый.

С 5 июля 12 мужчин из тех нескольких десятков семей, которые все еще остаются в старом лагере, начали бессрочную голодовку с единственным требованием -- вернуть их семьи в места прежнего проживания. На сегодняшний день шансов у них практически нет: девять из 12 человек до конфликта жили на территории, которая несколько лет назад была отведена властями Владикавказа под водоохранную зону.

Осетинская сторона отмечает, что из населенных пунктов этой зоны отселили не только ингушей, но и русских с осетинами, а желающим вернуться ингушам предложили варианты размещения в других пригородах Владикавказа. Беженцы же считают, что отселение осетинских и русских семей не имеет решающего значения, поскольку до конфликта эти населенные пункты были в основном ингушскими. Они настаивают на изменении водоохранного режима и возвращении на свои подворья. «Эту водоохранную зону называют не иначе как этнической, созданной специально для того, чтобы воспрепятствовать возвращению. Это тем более несправедливо, потому что в этих селах не было никаких столкновений: когда конфликт начался в других населенных пунктах, ингуши там сами поднялись и ушли через ущелья в Ингушетию», -- сказал сенатор от Ингушетии Исса Костоев на пресс-конференции в Москве.

Еще трое голодающих до конфликта жили в селениях Ир и Октябрьское. Долгое время эти населенные пункты Пригородного района оставались закрытыми для возвращения: осетинские власти полагали, что совместное проживание ингушей и осетин в местах наиболее жестоких столкновений может привести к возобновлению конфликта. В последние несколько лет при поддержке полпредства президента РФ в Южном федеральном округе удалось вроде бы добиться отмены этого запрета и даже согласовать первые списки семей, имеющих право вернуться в Ир, Октябрьское и другие проблемные села. В реальности вернуться удалось единицам: практически каждая попытка перевезти вагончики беженцев, даже в присутствии высокопоставленных представителей округа и работников прокуратуры, наталкивается на митинги протеста. «Женщины и дети буквально забрасывают вагончики камнями, а иногда и поджигают, -- рассказывает г-н Костоев. -- Наши два народа историей обречены жить вместе, и осетинский народ не имеет ничего против возвращения, но за такими митингами стоят политики. Мы надеемся, что новый генеральный прокурор даст свою оценку этой ситуации. На Кавказе почти все всех знают. И если кто-то действительно участвовал в событиях 1992 года и виноват, пусть идет в тюрьму и несет наказание. Но при чем здесь все остальные?».

Сенатор полагает, что в итоге проблему решит исполнение российского закона «О реабилитации репрессированных народов», в котором предусмотрена и территориальная реабилитация, то есть возвращение земель, отторгнутых во времена репрессий. Именно так, по мнению ингушской стороны, Пригородный район оказался в составе Северной Осетии. «То, что забрали, придется вернуть», -- считает сенатор. Он отдает себе отчет в том, что изменение границ двух субъектов возможно только по их обоюдному согласию, но считает, что такое согласие оказалось бы вполне достижимо, если бы не противодействие некоторых североосетинских политиков. К слову, федеральные власти пока не считают возможным даже обсуждать вопрос о переносе административной границы, опасаясь, что это вновь обострит конфликт. С другой стороны, Ингушетия с начала 90-х годов остается единственным субъектом, границы которого вообще не установлены официально. По словам г-на Костоева, республика лишь просит Москву ускорить демаркационную работу.

Тем временем голодающие, среди которых есть гипертоники, тяжелые послеоперационные больные и даже один глухонемой, напоминают, что их изгнание длится уже более 13 лет, то есть по продолжительности превысило сталинскую депортацию ингушей в Среднюю Азию. По их мнению, отказ в праве вернуться нарушает базовые конституционные права -- на свободу передвижения и выбора места жительства. Тем более что и Ингушетия, и Северная Осетия, несмотря на блокпосты на границе, являются частью одного государства. Пересекать эту границу им становится все труднее: по словам беженцев, на посту им приходится прятать паспорта, чтобы не порвали. У части голодающих странички с пропиской пусты -- с точки зрения закона они бомжи. У других есть штамп о прописке, поставленный около трех лет назад: тогда Борис Грызлов, будучи еще министром внутренних дел, потребовал от УВД Пригородного района осуществить регистрацию граждан, у которых до конфликта была прописка. Однако поверх этих штампов в некоторые паспорта вписано слово «ошибочно». Обладатели этих документов предполагают, что если не самой голодовкой, то своей весьма вероятной смертью они привлекут внимание властей.

Осетинские власти, хотя и считают акции протеста беженцев частью их привычного образа жизни, уже обратили внимание на голодовку. Во вторник к голодающим приехали несколько владикавказских чиновников во главе с премьер-министром Северной Осетии Александром Меркуловым, который еще несколько дней назад находился в отпуске. Между ними и голодающими вышел резкий разговор. Один из чиновников, по словам беженцев, сказал им, что изменить ничего нельзя, «пока Москва не даст команду». Тем не менее спустя некоторое время в лагерь приехали осетинские врачи.

На следующий день двоих голодающих пригласили во Владикавказ на прием к главе республики Таймуразу Мамсурову, но аудиенция не состоялась, а гостям, по их словам, вручили письмо с его подписью, в котором гарантируется, что вопрос будет рассмотрен в течение двух недель. Двух недель, судя по всему, может оказаться слишком много: вчера вечером 45-летнего голодающего Руслана Даскиева, недавно перенесшего тяжелую операцию, увезли в ингушскую республиканскую больницу.