История «большой восьмерки», съезжающейся на встречу в Санкт-Петербург, насчитывает уже больше 30 лет. Или скорее 31 саммит. В эпоху «холодной войны» «семерка» была несколько в тени других полей дипломатических сражений, но в 90-х годах ее роль несколько усилилась. Вплоть до того, что ее начали называть «теневым мировым правительством». В преддверии петербургского саммита даже показалось, что для официальной и неофициальной Москвы именно G8 является главным международным институтом -- важнее ООН, ВТО, Совета Европы и ШОС вместе взятых. Власть стремится показать товар лицом, оппозиция рвется продемонстрировать «восьмерке» изнанку. Придумавший «клуб великих держав» президент Франции Валери Жискар д'Эстен может гордиться собой: его идея стала одним из наиболее успешных политических проектов нашего времени.

Она была в Париже, и не только в нем одном

А началось все с «большой шестерки». Жискар д'Эстен в 1975 году пригласил в свою резиденцию в Рамбуйе лидеров США, Великобритании, ФРГ, Японии и Италии. Предполагался неофициальный разговор великих держав западного мира о наболевших проблемах. Главной из которых на тот момент считалось неблагополучное состояние мировой экономики, едва оправившейся от нефтяного кризиса 1973 года. Идея Жискар д'Эстена удалась на славу: лидеры не только обсудили то, что хотели, но и решили собираться таким составом каждый год.

С тех пор «большая шестерка», а потом «семерка», а ныне «восьмерка» с помпой собирается ежегодно в мае--июле на территории одного из членов клуба. В 2002 году закончилось пятое турне по странам и континентам, сейчас идет как раз середина шестого цикла, и всего во второй раз (и впервые -- на регулярной основе) бродячий саммит гастролирует в нашей стране.

У «большой восьмерки» никакого постоянно действующего органа нет. И это существенно отличает этот международный институт от прочих организаций. У той же ООН, к примеру, есть аппарат и куча «тематических» советов и организаций меньшего размера, где служат тысячи международных чиновников, специально обученных осваивать выделенные бюджеты на благо детей, памятников истории и культуры, мирового сельского хозяйства, здравоохранения и т.п.. У G8 подобного аппарата нет, и за все отвечают сотрудники структур исполнительной власти стран -- членов «восьмерки». В последнее время появился, впрочем, институт шерп -- личных помощников глав государств и правительств, ответственных за контакты с G8, подготовку будущих саммитов и контроль над исполнением решений. Однако сейчас встречи G8 обросли многочисленными «подсаммитами» и «околосаммитами». Можно сказать, что в 90-х годах «семерка-восьмерка» вошла в политическую моду, и к лидерам великих держав начали подтягиваться не только чиновники рангом помельче, но и совсем неофициальные структуры. Те, кто внимательно следил за подготовкой петербургского саммита, в течение последней недели могли видеть ряд мероприятий типа съезда, где собирались, к примеру, профсоюзные работники разных стран, лидеры различных религиозных конфессий, молодежь, прокуроры, представители негосударственных организаций и даже отечественные оппозиционеры, не говоря уже об антиглобалистах всех мастей. Эти съезды советов рабочих, церковных и правоохранительных депутатов принимали, в частности, нечто вроде наказов пленуму, который начнется на этих выходных в граде св. Петра.

Помимо общественной прелюдии к саммиту существует ряд встреч представителей стран -- членов «восьмерки» не на столь высоком уровне. Например, регулярные совещания министров финансов G8 или "подсаммит" министров юстиции и внутренних дел. Бывают и мероприятия в расширенном составе вроде консультаций глав минфинов в формате G8+5, куда приглашают представителей Бразилии, Индии, Китая, Мексики и ЮАР. Есть и международные форматы, существующие по прямому указанию «большой восьмерки», например, инициатива помощи бедным странам с высокими долговыми обязательствами (Highly Indebted Poor Countries initiative), в рамках которой аутсайдерам мировой экономики списываются их безнадежные задолженности. Однако в центре этой сложной системы находится именно весенне-летний саммит G8, вокруг которого, как большие и малые планеты, обращаются многочисленные съезды, совещания, инициативы и даже уличные погромы, учиняемые буйными антиглобалистами.

У ребят серьезный разговор

Неформальный характер «семерок» и «восьмерок» подчеркивается, в частности, некоторой расплывчатостью и дипломатичностью формулировок тех документов, которые принимают руководители стран -- участниц этого клуба сильных. Впрочем, оно и понятно: G8 не принимает указов «к немедленному исполнению» или обязательных для всех членов клуба постановлений, не подписывает международных договоров, которые потом приходится ратифицировать парламентам. Не тот формат: в клубе можно долго беседовать, сойтись на том, что надо, скажем, бороться с глобальным потеплением или с международным терроризмом, признать необходимость облегчения долгового бремени бедных стран или улучшения работы мировых фондовых рынков и т.п. Но непосредственно из этого благого намерения трудно изготовить что-нибудь формальнее итогового коммюнике.

С большой долей метафоричности можно сказать, что «восьмерка» -- это такое товарищество на вере, пытающееся жить в большой политике по принципу «мужик сказал -- мужик сделал». И то, что кто-то из этих мужиков при ближайшем рассмотрении оказывается дамой, дела не меняет: кавалергард-девицы вроде Маргарет Тэтчер вполне могут заменить собой взвод-другой иных гренадеров. И раз уж договорились прощать африканцам долги, то прощать надо. Тут уж noblesse, несомненно, oblige. Но конкретику -- сколько кому списывать до цента и пенса -- в решениях «восьмерки» не всегда легко обнаружить. На то есть иные средства межгосударственного общения и иные организации, в том числе и те, что создаются волею "восьмерки".

И тем не менее далеко не все намерения великих держав реализуются на практике согласованным образом. Время от времени возникают взаимные претензии. Например, буквально на днях Владимир Путин на своей интернет-пресс-конференции заявил, что «восьмерка» не выполняет обязательств по отношению к России. По его словам, на саммите в Кельне в 1999 году великие державы согласились реструктурировать советские долги, которые Россия согласилась взять на себя. Одновременно члены клуба «черным по белому записали, что надо бы России помочь», но потом «эта тема была просто фактически забыта».

С другой стороны, именно наша страна называется «отстающей» по части выполнения обязательств в отчете специальной «исследовательской группы G8», работающей в рамках Центра международных исследований Мунка Торонтского университета. После мониторинга действий стран -- членов «восьмерки» за отчетный период, прошедший с предыдущего саммита в Британии, Россия получила от канадцев удручающий показатель исполнения обещаний в 14%. Лидер рейтинга -- Великобритания с 95%. Так что претензии друг другу можно предъявлять до бесконечности, хотя, наверное, полезнее не меряться процентами, а пытаться работать.

Семь на восемь, восемь насемь

G6, возникшая волею Жискар д'Эстена как «шестерка», сразу же расширилась до «семерки»: уже на второй саммит клуба в Сан-Хуане (Пуэрто-Рико) пригласили Канаду. За Оттаву просил тогдашний хозяин Белого Дома Джеральд Форд, и Америке, председательствовавшей в тот год в G6, не отказали. Наличие Канады существенно на «большую семерку» не повлияло: эта страна, будучи, несомненно, «развитой демократией», по традиции не слишком активно вмешивается в игры на мировой шахматной доске, хотя политического веса клубу несколько добавляет. В 1977 году семь полноправных членов G7 добавили «откидное кресло» для руководителя Евросоюза. Причем Брюссель и поныне имеет все такой же «совещательный статус», хотя за минувшие десятилетия ЕС старательно превращается из странной надстройки над западноевропейскими демократиями в бюрократическую гиперструктуру. И это надгосударственное образование все чаще претендует на более значимую роль в мировой политике, чем национальные правительства Старого Света.

Куда более любопытно, что основной состав G7 за два десятка лет никак не изменился (если не считать увеличения «массовой доли» ФРГ, после того как в конце 80-х Бонн присоединил к себе восточногерманские земли). В конце концов в мире полно стран, обладающих в равной мере и внешнеполитическими амбициями, и достаточной экономической мощью, и действенными демократическими институтами -- чем, к примеру, Австралия или Испания сейчас хуже Канады или Италии? Почему бы их не привлечь? (Для исторической справедливости отметим, что в эпоху Жискар д'Эстена и Форда в Испании только лишь заканчивался режим Франко, и ее будущее как демократии вызывало обоснованные сомнения, а Австралия считалась глухой провинцией западной цивилизации, вроде нынешней Исландии.) С другой стороны, в мире в последние десятилетия расклад изменился: помимо традиционных развитых стран появились новые гиганты вроде Бразилии, Индии, Китая, но лишь Россия сподобилась разбавить собой в конце 90-х состав элитарного клуба.

Возможно, дело в том, что в начале 90-х Москва осталась немного в стороне от большой международной политики. Да, Российская Федерация осталась правопреемницей СССР в ООН, структурах больших международных договоров, но утеряла былое влияние на ход событий на планете. СНГ не заменяло Варшавский договор, в НАТО не звали, Евросоюз строился сам по себе, членство в Совете Европы и его Парламентской ассамблее придает державе статус «хорошего парня», но никак не «крутого авторитета»... И G7, по-видимому, оказалась для Кремля едва ли не единственным клубом «больших мальчиков», куда можно было бы стремиться. Тем более что и сам клуб был не прочь видеть Россию в своих рядах -- рождающаяся в муках демократия, ядерная держава, крупный региональный игрок, еще стоящий внимания.

Они стояли молча в ряд, их было восемь

Длинный путь Российской Федерации в восьмые члены глобального клуба начался еще в 1992 году, когда G7 завела еще один «откидной стульчик». Москва получила статус, чем-то схожий с положением ЕС. На регулярные заседания «семерки» нашего президента поначалу не пускали, но сразу после саммита проводилось еще одно мероприятие, где постоянные члены клуба обсуждали свои решения с московским лидером. Это положение с 1994 года получило название «7+1». При этом на «взрослые игры» вроде встреч министров финансов «семерки» Россию не звали вообще. Москве, естественно, этого странного «плюсового» статуса было недостаточно.

Россия однажды даже удостоилась личного саммита -- в 1996 году в Москве прошла внеочередная встреча «большой семерки» с участием президента Ельцина. Это заседание клуба, не имеющее собственного номера, было посвящено вопросам ядерной безопасности. Мир после распада СССР желал убедиться, что постсоветская Россия, унаследовавшая ядерные арсеналы сверхдержавы, готова играть по правилам. И Кремль упорно убеждал «семерку» в том, что с Борисом Ельциным можно иметь дело.

Цифры сменились в 1998 году в британском Бирмингеме, где Российскую Федерацию официально принимали как полноправного члена клуба. Правда, участие нашей страны в проектах «восьмерки» достаточно долго было несколько формальным -- из-за ограниченных финансовых возможностей. Через три месяца после Бирмингема грянул августовский кризис, Россия пережила дефолт. Поэтому, скажем, в том же Кельне, где было принято решение о списании 37 млрд долл. долгов бедных стран, Москва имела несколько бледноватый вид. Искать свое место в восьмерке пришлось уже в 2000-х годах.

В трибунах свист, в трибунах вой

Саммиты G8 привлекли повышенное внимание прессы и публики на рубеже тысячелетий, когда ежегодные заседания клуба стали постоянной мишенью движения антиглобалистов наряду с саммитами ВТО. Пик этих выступлений пришелся на июль 2001 года, когда «восьмерка» собиралась в итальянской Генуе. Тогда на улицах города прошли далеко не мирные демонстрации протеста, в которых, по разным оценкам, участвовали до 300 тыс. антиглобалистов. Генуя, несколько дней находившаяся практически на осадном положении, сильно пострадала: демонстранты многократно вступали в конфликт с полицией, а та в свою очередь перешла к жестким действиям по наведению порядка. Что при этом происходило с магазинными витринами и припаркованными автомобилями, понятно и без подробных объяснений.

В результате столкновений были раненые с обеих сторон, а один из протестующих даже погиб -- по западноевропейским меркам, событие сверхскандальное. СМИ охотно демонстрировали кадры уличных боев и смаковали подробности драк: в Европе подобного не случалось с 1968 года, когда французские студенты перевернули вверх дном Париж. В конце концов «восьмерке» даже пришлось в своем итоговом коммюнике благодарить генуэзцев за понимание и извиняться за причиненные неудобства.

После Генуи-2001 саммиты на несколько лет переместились из больших городов в сельскую местность, где спецслужбам куда проще обеспечивать безопасность «восьмерки». К примеру, встреча 2002 года прошла в местечке Кананаскис в канадской провинции Альберта, французский саммит провели на курорте Эвиан-ле-Бэн, а американцы вывезли лидеров великих держав на изолированный от остального мира остров в штате Джорджия. Петербургский саммит станет первым собранием G8 с 2001 года, который проведут в крупном населенном пункте, и в этом есть, наверное, не только некоторый риск, но и демонстрация силы российских спецслужб. Есть понятная уверенность, что поставленные в ружье отечественные правоохранительные органы не доведут дело до баррикад на Невском и сражений на Дворцовой площади.

Впрочем, сейчас главной угрозой саммитам являются вовсе не мелкие хулиганы из антиглобалистов. Через три месяца после Генуи случилось 11 сентября 2001 года, и головной болью для спецслужб стали не анархисты, а террористы. Каждый саммит ныне требует не только перекрывания подъездных путей, дабы удержать демонстрантов в безопасном отдалении, но и постановки систем ПВО на боевое дежурство. Впрочем, все не перекроешь: прошлый саммит G8 в шотландском Глениглзе запомнился не столько тем, что великие державы обсуждали помощь бедным странам, постоянно находящимся в состоянии экономического коллапса, сколько взрывами в лондонской подземке. Премьеру Тони Блэру пришлось тогда пренебречь обязанностями хозяина и, бросив высоких гостей, отправиться в столицу. Спецслужбы уберегли от терактов место встречи лидеров «восьмерки», но ни одна силовая структура не способна поставить под контроль всю территорию страны.