Обсуждаем «Секс в большом городе». Сборник статей под редакцией Ким Акасс и Джанет Маккейб. Перевод с английского А. Бочаровой. М., Ad Marginem.

Под легкомысленно глянцевой обложкой, хранящей логотип культового сериала, упрятаны два десятка научных статей, муссирующих эпизоды, кадры и совсем уж мелкие детали минувших пяти сезонов «Секса в большом городе». Забавная культурологическая мешанина, где открытые феминистические выступления (статья Джоанны Маттиа «Что плохого в вере? Романтический поиск Мистера Идеала в «Сексе в большом городе») соседствуют с кокетливыми рассуждениями обозревателя отдела мод (статья Сары Ниблок «Маноло Бланик и его небесные туфли»), преподносится читателю под видом коктейльного удовольствия.

Сразу за перечислением действующих лиц сериала следует рецепт изготовления «Классического Космополитэна»; прежде чем приниматься за чтение книги, следует смешать его в необходимых пропорциях и расположиться «калачиком на диване». Этим ироничным советом составительницы и выдают себя, точнее, демонстрируют свой подход к изучаемому материалу. Расположив статьи аккуратными кучками, предусмотрев все актуальные темы («Секс и власть», «Социосексуальные контексты», «Культурные модели», «Интертекстуальность» и «Сериалопоклонничество»), умно рассуждая о Вуди Аллене и гендерной путанице в современном мегаполисе, авторы тем не менее смакуют все подробности минувшего сериала, являясь горячими его поклонницами. Недаром завершает этот сборник статья «Любовь к Саре Джессике Паркер: гимн женской дружбе». Тем, кто этой любви не испытал, вряд ли будет интересно читать и про мужчин-фриков, и про «третью волну феминизма». Этот коктейль доставит удовольствие лишь «подсевшим» гурманам.

Доминик Ногез. Уэльбек как он есть. Перевод с французского А. Финогенова. Екатеринбург, «У-Фактория».

Биография одного из самых скандальных европейских писателей, которого ненавидят левые и правые, фундаменталисты и либералы, а также представительницы всех трех волн феминизма. Об Уэльбеке ходит столько досужих сплетен, что давно пора бы их развеять. Он и пациент психиатрической клиники, и сексуальный извращенец, и член религиозной секты, и просто неприятный во всех отношениях человек. Доминик Ногез -- старательный журналист и прилежный мемуарист -- отчасти восстанавливает историческую справедливость. Из его обильно напомаженных риторических оборотов читатель все-таки узнает, что Уэльбек, несмотря на маниакально-депрессивный психоз, отдает себе отчет во всех поступках, прекрасно ориентируется в литературном бизнесе, любит фотографироваться и знает, какую пиар-отдачу сулят смелые выпады против мусульман и феминисток. Сомнения в целесообразности подобного биографического исследования закрадываются, когда Ногез берется рассуждать о филологической уникальности романов Уэльбека, а по ходу выступает в роли бесплатного адвоката, истерично размахивая мухобойкой с криками «он не расист». Кто же он и как он есть, толком не объясняется, зато текст пестрит интимными признаниями и личными подробностями, из которых становится очевидно, что Уэльбек и своего биографа оставил в дураках.

Эльфрида Елинек. Похоть. Перевод с немецкого Александра Белобратова. СПб., «Симпозиум».

Роман 1989 года изготовления, самое постмодернисткое и нечитаемое произведение недавней нобелевской лауреатки. Елинек никогда сильно не заботилась о сюжетной интриге, а в «Похоти» и вовсе свела ее к нулевому уровню. В романе, который вполне можно окрестить концептуальным манифестом, фигурируют два условных персонажа, Герта и Герман, собирательная женщина и собирательный мужчина. Герман -- символ фаллоцентричной власти (Herr -- господин, Mann -- мужчина), Герта -- жертва этой власти. Живые события подменяются здесь бесконечной цепочкой механических соитий, для описания которых Елинек каждый раз придумывает новые образы, демонстрируя завидную литературную изобретательность: «В любой момент дня и ночи он -- единственный, кто опускает монеты в ее отверстие», «родители бросаются друг на друга -- отец, словно рвущиеся вверх языки пламени, мать, словно легкий налет, покрывающий стакан», «из отвратительных фланелевых штанов является на свет штопор», а ребенок тем временем «набит едой доверху, сидит в школе и помалкивает». Эротический роман Елинек сдобрен помимо всего прочего огромным количеством цитат из Библии, античных авторов, немецких романтиков и современных поэтов. Распознать эти спрятанные в тексте «секреты» и испытать ту «радость обнаружения», о которой писал Деррида, сможет далеко не всякий эстет: слишком уж утомителен путь через феминистический бурелом.