Двое охотников, колесящих где-то у мексиканской границы, решили пристрелить койота. А когда подошли поближе, увидели, что койот ошивался поблизости не просто так -- его привлек человеческий труп. До того как стать добычей четвероногого стервятника, мертвеца звали Мелькиадес Эстрада (Хулио Сезар Седильо), он приехал нелегалом из Мексики и пас коз. О том, был ли он хорошим человеком и каким он был человеком вообще, не может рассказать никто, кроме его друга ранчера Пита Перкинса (Томми Ли Джонс), единственного, с кем Эстрада говорил по душам и хвастался фотографией красавицы жены и замечательных детишек, которые вместе с любимым домом в самом красивом месте на земле остались по ту сторону границы. Местная полиция не особенно напрягается из-за смерти пастуха-эмигранта, его хоронят под небрежно сваренным металлическим крестом и забывают. Но не Перкинс, который самостоятельно находит убийцу Мелькиадеса -- пограничника Майка Нортона (Барри Пеппер), пристрелившего Эстраду по чистой случайности. И взяв того в заложники, заставляет выкопать изрядно попорченное тело и вместе с ним отправиться в долгий путь, в родные края Эстрады. Потому что когда-то тот попросил поклясться, что если он, Мелькиадес Эстрада, вдруг умрет раньше Пита, то друг непременно похоронит его в родных местах.

Строго говоря, для Томми Ли Джонса это уже вторая режиссерская работа -- ровно за десять лет до «Трех могил» был еще вестерн «Старые добрые парни» с ним самим, Сиси Спейсек и Сэмом Шепардом в главных ролях, снятый для кабельного телевидения и получивший более чем одобрительные отзывы. В случае со вторым режиссерским опытом Джонса простого одобрения было бы явно недостаточно, да и телевизионный формат до очевидности не подходил. Кино оказалось вполне значительным для того, чтобы попасть в официальный каннский конкурс и получить на главном мировом кинофестивале приз за лучшую мужскую роль (Томми Ли Джонс) и лучший сценарий (Гильермо Аррага). Но, как ни парадоксально, есть и еще более почетная награда, завоеванная фильмом Джонса, -- «Бронзовый ковбой», полученный картиной в рамках ежегодной номинации Зала славы американского вестерна. (Надо сказать, что вручающие награду специалисты весьма щепетильны и художественные игровые фильмы получают «Ковбоя» далеко не каждый год, а только когда появляются достойные претенденты.)

Фильм «Три могилы» (даже несмотря на то, что перед началом съемок Джонс обязал всех членов съемочной группы прочитать «Постороннего» Камю) на самом деле наследует лучшим традициям классического вестерна. Но, пожалуй, не творениям «золотого века», а произведениям, отмеченным благородным тленом царственного угасания жанра, поздним работам знаменитых мастеров. Вроде картин Джона Форда «Человек, который пристрелил Либерти Уолласа» (отчетливо рифмующийся с «Могилами» темой ответственности за поступки, раскаяния и воздаяния) или «Осень шайенов» (где поднимается проблема существования людей разных рас на одной территории), «Пэта Гаррета и Билли Кида» Сэма Пекинпа (одного из самых выразительных свидетельств смерти Дикого Запада и традиционного мифа о нем) и, конечно, «Принесите мне голову Альфреда Гарсиа» того же Пекинпа -- жуткой в своем предобморочном спокойствии истории о путешествии в Мексику с грузом, над которым так и норовят закружиться трупные мухи. Но, пожалуй, кроме самого последнего примера, перекликающегося с фильмом Джонса вполне конкретно, искать прямых аналогий и явных цитат в нем не стоит -- классические названия всплывают в памяти не из-за чрезмерного увлечения Джонса киноманским контекстом, но исключительно из-за мировоззрения, роднящего автора с великими режиссерами прошлого.

Несмотря ни на что, «Три могилы» -- композиция многофигурная. Помимо троицы главных героев -- живых и мертвого -- на экране появляется много еще кто: и замужняя официантка (Мелисса Лео), с которой Перкинс безуспешно пытается наладить серьезные отношения, и молодая жена Нортона (Джануари Джонс), не знающая, чем занять себя на новом месте, и вполне негодяистый шериф (Дуайт Йокам), и много кто еще. Все они связаны между собой, их судьбы пересекаются самым неожиданным образом (например, нелегалка, которой Нортон в самом начале фильме ломает нос, ближе к концу оказывается единственной, кто может спасти его же от смерти из-за укуса змеи) -- и в этом чувствуется рука сценариста Арргаи, который последние несколько лет регулярно перемешивал судьбы и случаи подобным образом для своего постоянного соратника, режиссера Алехандро Гонсалеса Иньярриту («Сука-любовь», «21 грамм», «Вавилон»). Но раньше (возможно, как раз из-за Иньярриту) пересечения эти нет-нет да и казались чрезмерно вычурными и расчетливыми, случайные совпадения не вели к катарсису понимания, но виделись всего лишь ловким аттракционом, а пронзительность оборачивалась пошлостью.

Ничего подобного в «Трех могилах» нет. Несмотря на все пересечения, персонажи все равно остаются порознь. Посторонними. Неспособными ужиться даже с самим собой. И единственное место, где все в конце концов найдут согласие, примирение и покой -- то самое, что Мелькиадес Эстрада за два часа, пока идет фильм, обзавелся аж целых три раза. Всем остальным, безусловно, хватит и одного.