В Нью-Йорке приговорены к пожизненному заключению четверо исламистов, которых в мае признали виновными во взрыве американских посольств в Кении и Танзании. В результате этих терактов погибли 224 человека, а тысячи получили ранения.

Перед началом процесса в тротуар перед старым зданием федерального суда в Манхэттене вкопали высокие стальные тумбы темно-зеленого цвета на тот случай, если кто-то захочет подогнать к зданию фургон с взрывчаткой. Сейчас этот частокол дополняли стоявшие на широких ступенях суда охранники в синих бронежилетах и с большими черными дробовиками в руках.

В нескольких кварталах от суда лежат развалины Всемирного торгового центра, от которых в этот день снова тянуло удушливым запахом жженой резины, и я клял себя за то, что забыл прихватить из дома свою табельную марлевую маску. Каждый день полиция подпускает к руинам все ближе, поэтому зевакам постоянно открываются новые виды.

Приговор Хальфану Хамису Мохаммеду, Мохаммеду Рашиду Овхали, Мохаммеду Садику Одеху и Вади Эль-Хаджу выносился на третьем этаже здания в обитом деревянными панелями зале, окна которого выходят во двор, но все равно на всякий случай их задернули толстыми шторами. Ни для кого не было секретом, что седобородый судья Леонард Сэнд даст всем четверым пожизненное заключение, но сейчас тема терроризма у всех на устах, и на вынесение приговора слетелись сотни журналистов.

Первым приговор выслушал 28-летний танзаниец Мохаммед, признанный виновным в том, что помогал делать бомбу в Дар-эс-Саламе, в частности, измельчал в мельничке необходимые ингредиенты и грузил бомбу в пикап, который потом поставили у американского посольства. И ему, и 24-летнему саудовцу Овхали, который ехал на машине с бомбой к американскому посольству в Найроби, бросил в его охрану свето-шумовые гранаты и потом убежал, хотя по плану ему полагалось погибнуть при взрыве, грозила смертная казнь. Но присяжные не могли достичь по этому поводу единодушного решения: одни были за высшую меру, другие не хотели, чтобы казнь создала террористам ореол мучеников, а третьи считали, что инъекция яда будет слишком легким наказанием, и по закону судья должен был вынести обоим пожизненный приговор.

Оба отказались от последнего слова, хотя адвокат Мохаммеда заочно поблагодарил от его имени присяжных за то, что они сохранили ему жизнь. Возможностью напоследок высказаться воспользовались 36-летний иорданец Одех и Эль-Хадж, которому 41 год (он приехал в США из Ливана в 1978 году и единственный из этой четверки имеет американское гражданство). Одех начал с хвалы Аллаху и продолжил -- через переводчика -- весьма красноречиво, но несколько запутанно, так что судья, выслушав его, честно признался: «Я ничего не понял», -- и приговорил его к пожизненному заключению.

Речь Эль-Хаджа, произнесенная на хорошем английском языке, длилась более получаса, но судья слушал его не перебивая. Эль-Хадж начал с эссе о достоинствах ислама, заявив, что когда люди исполняют законы Творца, все у них ладится, а когда начинают сочинять свои собственные, то все у них идет наперекосяк. Он похвалил Америку за ее «терпимое и открытое общество», в котором мог нестесненно проповедовать мусульманскую веру и даже иногда критиковать правительство, не опасаясь испортить себе этим биографию. Еще он высоко отозвался об афганских талибах, «создавших у себя в стране исламское правительство и принесших ей мир и порядок».

Забавна была реакция зала: я, например, внимал Эль-Хаджу с интересом, поскольку не бываю в мечетях, и мне любопытно, о чем там говорят, но вокруг меня сидела безбожная элита центровой журналистики, и скоро я уже увидел на лицах соседей глумливые гримасы и услышал смешки, дескать, чего это он про боженьку заливает.

Эль-Хадж заклеймил акты террора и заявил, что сам не имеет к ним никакого отношения, но перечислил свои претензии к Америке, которая бомбит Ирак, безоговорочно поддерживает Израиль и держит «немусульманские войска на святой мусульманской земле», то есть в Саудовской Аравии. Он посетовал, что его месяцами держали в одиночке, обращались с ним «как с убийцей или растлителем малолетних», его не выпустили под залог, разлучив таким образом с детьми (а их у него семь) и помешав сотрудничеству с адвокатами. «Я не сделал ничего постыдного, и мне не в чем извиняться», -- сказал осужденный.

Выслушав Эль-Хаджа и страстную ответную речь прокурора, который обвинил бывшего ливанца в «невообразимых преступлениях» и сказал, что «он гражданин США, но не американец», судья вынес четвертый пожизненный приговор. Он также назначил всем четверым выплатить компенсацию в сумме 33 млн долл., взыскать которые будет сложно. Прокуратура выразила надежду, что деньги можно будет затребовать из террористических авуаров, которые распорядился заморозить президент Буш.

Хотя приговоры были известны заранее и адвокаты этого потом сами не отрицали, они сделали героические попытки помочь своим клиентам. В федеральном уложении о наказаниях есть пункт 5К2.10, предусматривающий снижение наказания, если у жертвы самой было рыльце в пушку. Например, киллер, убивший угрожавшего ему другого киллера, получит меньше, чем киллер, убивший безобидную старушку. Адвокат Одеха попытался воспользоваться этим пунктом и заявил, что его клиент «был солдатом военной организации «Аль-Каида» и воевал не с отдельными американцами, а с американской военщиной. Значит, потерпевшими в данном случае были Соединенные Штаты, а не отдельные люди. США «спровоцировали» Одеха тем, что оказывают финансовую и военную помощь Израилю и держат войска на святой саудовской земле. Судья отверг этот довод, заметив, что преступники часто пытаются «представить своих жертв как абстракции, дабы облегчить себе совесть, однако это не отменяет того факта, что в результате взрывов погибли 224 человека».

Накануне вынесения приговора сообщникам Бен Ладена американский конгресс окончательно принял закон об усилении мер борьбы с терроризмом. Единственным членом сената, голосовавшим против, был висконсинский демократ Рассел Файнголд, по мнению которого новые меры ущемляют народные вольности. Но в палате представителей образовалась довольно редкая коалиция из либеральных демократов и консервативных республиканцев, считавшая, как и одинокий сенатор Файнголд, что закон дает государству слишком много власти. Одним из ее вождей является республиканец Боб Барр, бывший сотрудник ЦРУ и бывший федеральный прокурор, снискавший неприязнь либеральной Америки нападками на президента Клинтона в эпизоде с Моникой Левински. Барр и его единомышленники настояли на том, что срок наиболее спорных дополнительных полномочий, которые закон дает правоохранительным органам, закончится через пять лет. Правоохранители настаивали на новых полномочиях уже много лет, но до сих пор наталкивались на сопротивление правозащитников. Закон впервые разрешает судьям выписывать ордер на прослушивание не одного, а всех телефонов подозреваемого. До сих пор ордер выписывался не на человека, а на номер, и, зная это, преступники постоянно меняли телефоны. ФБР получило более широкие права по перехвату электронной почты и вообще сыскной деятельности в Интернете. ЦРУ, которое по закону не имеет права действовать на территории США, теперь может запрашивать у полиции и ФБР записи подслушанных разговоров и информацию, полученную на закрытых слушаниях в большом жюри. До сих пор эта информация была недоступна разведорганам (и даже следственным органам других юрисдикций). В законе впервые предусмотрено наказание за укрывательство террористов (до 10 лет тюрьмы), послабления для иммигрантов, пострадавших в результате терактов, и меры по укреплению охраны гигантской северной границы, сейчас почти беспризорной (конгресс распорядился утроить число пограничных и таможенных инспекторов и выдать соответствующим ведомствам по 50 миллионов долларов).