После популярных "Национальных особенностей" и "Кукушки", сделавших Александра Рогожкина одним из любимых режиссеров России, от него привычно ждали анекдота: не в современном смысле -- смешной шутки, а в старинном духе -- концентрированной эффектной истории. "Перегон" же оказался длинным, неспешным и почти бессюжетным.

В 1943 году на маленьком северном аэродроме собирается тыловая команда, состоящая из контуженого коменданта Юрченко (Алексей Серебряков), молодого капитана Лисневского (Даниил Страхов), старого политрука (Юрий Ицков) и отряда недоучившихся летчиков, наскоро подготовленных из деревенских мальчишек, которые должны перегонять на фронт самолеты "аэрокобра", поступавшие в СССР по ленд-лизу из США. Самолеты с Аляски доставляют пилоты-девушки, о чем наши соколы поначалу не догадываются, даже ведут иностранцев в туалет типа "сортир" и наглядно показывают, как облегчаться в дырку, и только потом, заметив прекрасный пол коллег, смущаются и влюбляются.

Таких, в духе фирменных комедий Рогожкина, шуток в фильме довольно много: есть еще поросенок Тарасик, которого отправляют на Аляску в качестве жеста доброй воли... Есть местный житель Вася, рассказчик анекдотов "про чукчей", умудрившийся слетать в Америку, чтобы краем глаза увидеть, как мочится на взлетную полосу настоящий американский солдат... Но это все лишь гарнир. Главное для автора -- создание сложной, почти эпической формы, в которой постепенно должны проясниться несколько сюжетных линий, в переплетении которых и осуществится главный месседж картины.

Из-за этого кажется, что действие все никак не начнется, что большую часть экранного времени занимает непомерно длинная экспозиция. Автор, скорее всего, совершенно сознательно каждый раз как будто недоговаривает, обрывает сцену, не доведя ее до кульминации, прячет мотивы поступков героев, а массу молодых пилотов нарочно делает почти неразличимыми, похожими друг на друга. Что тот пилот, что этот -- таков закон современной войны, где армия сильна количеством, где нужны бойцы, а не отдельные личности. Кто-то из молодых погибает, и ни зрителю, ни персонажам фильма не дано уже вспомнить, кто именно убит...

Российские летчики флиртуют с американками, но ни одни роман не завязывается, все обречены на мечтания, бесплодные фантазии и короткие, безъязыкие встречи.

Войны в кадре нет, она только условие, обстоятельство времени, обусловившее обстоятельство места. Куда-то улетают самолеты, где-то идут бои, но здесь, на древней чукотской земле, нет ни взрывов, ни обстрелов, а редкие патроны непременно должны попасть в цель, потому что стреляют здесь из нужды -- ради пищи, ради жизни.

Третья сила, чукотские коренные жители, видимо, нужны Рогожкину для правильной оси координат этого пространства, в которых две основные составляющие, русские и американцы, принадлежат к современной цивилизации, безнадежно испорченной прогрессом и скоростью. Где-то за границами фильма есть еще и фашисты, убившие семью одного из летчиков, что объясняет его ненависть ко всему немецкому, в том числе к берлинскому штруделю... Есть и репрессированный авиаконструктор, бывший зэк, ныне предпочитающий вместо конструктивных узлов сочинять сложные супы и соусы...

Есть и любовный треугольник, точнее, два треугольника, наложенные друг на друга, и эти исподволь раскрывающиеся отношения к финалу фильма вдруг взрываются коротким детективным действием. Убийство и расследование, которое ведет особист Гуцава (Кирилл Ульянов) с историческими усиками, быстро заканчивают историю, снабженную, впрочем, и эпилогом, где судьбы всех героев получают полное и окончательное завершение.

Смотреть фильм при этом довольно скучно -- все намеченные сюжетные ходы можно додумать, а выводы из них можно сделать и без всякого кино. Более всего "Перегон" похож на телевизионный сериал, по случаю переделанный для театрального проката, где все кульминационные сцены почему-то попали в корзину. Зато великолепно получилось само пространство аэродрома и тундры, его окружающей, даром что снимали в совсем других местах, где-то под Питером, Новгородом. Однако мастерство есть мастерство, и испортить результат может только сам мастер -- есть периоды в жизни каждого художника, когда внутренние задачи заводят в такие дебри, из которых сложно выбраться.