В российский прокат фильм Виктора Сальвы вышел под оригинальным названием. Это логично, ведь перевести его адекватно все равно вряд ли получится. В песенке-первоисточнике, из которой и почерпнута строчка jeepers creepers, сие выражение означает нечто вроде «Ух-ты! Ах-ты!» -- а на фильм ужасов с таким названием не пойдет даже распоследний маньяк. К тому же выражение jeepers creepers весьма адекватно чувствует себя в пределах любой языковой среды. В нем есть что-то царапающее и цепляющее, что-то от бормашины, которую заклинило в полости рта; от веселого клацанья маникюрных ножниц, отхватывающих палец вместе с заусенцами; от неутомимых щелчков канцелярского степлера, схватывающего железными скрепками человеческую кожу. Идеальное название для фильма подобного сорта.

И начинается все не менее идеально: с обманчиво мирного проезда автомобиля по проселочной дороге. Брат и сестра возвращаются из колледжа на каникулы и периферийным зрением улавливают, что на обочине, где чернеет церковь без крестов и копошится странный субъект в широкополой шляпе и плаще до пят, творится что-то нехорошее. Предчувствие их не обмануло. И церковный подвал оказался под завязку набит «мертвыми трупами покойников», и черный человек, привлекший их внимание, окажется не человеком вовсе, а порождением преисподней, выбирающимся на свет божий каждую двадцать третью весну и в течение двадцати трех же дней утоляющим свою кровавую жажду за счет местных жителей и случайных туристов. Аборигены знают об этом, но... В неоднократно описанном Стивеном Кингом городке Дерри, штат Мэн, и во многих других ему подобных городках странности такого рода именуют историей родного края. Стараются помалкивать и не будят лихо, пока оно сыто.

Как ни крути, а первая половина (а то и две трети) фильма безупречна настолько, насколько это вообще возможно. Редко кому в последнее время удавалось нагнать такой страх при свете дня. В этом плане начало «Джиперс-криперс» может на равных встать даже с эталонной «Резней бензопилой в Техасе» Тоба Хупера, который тоже не стал в свое время искать черную кошку в темной комнате и показал все то, что хотел показать, при естественном, так сказать, освещении. И оказывается, что даже такая хрестоматийная сцена, как дуэль двух автомобилей, может до сих пор впрыснуть адреналина и обеспечить добрую порцию мурашек по коже. Когда же на экран опускается ночь, все как-то сдувается -- не до конца, но (что не менее обидно) до какого-то среднеарифметического страха. Главная претензия к фильму, высказанная уже не раз, состоит в том, что монстра ближе к финалу все-таки показывают во всей красе. Потустороннее напряжение от этого, понятное дело, начисто испаряется -- вместо чего-то неописуемого и невыразимого с экрана скалится вполне однозначный пупырчатый упырь, более всего напоминающий Джинна из «Повелителя желаний» или кого-нибудь из «ночного племени», воспетого Клайвом Баркером. Но даже монстр не портит картину в целом -- все равно страшно. Фильм Сальвы остается примером фильма, который хорош уже только потому, что он есть. Этакий «озорной привет из застойных лет», неожиданно пришедшийся по сердцу многим, кто устал от бесконечных «Криков» и помнит, что самое интересное в жанре происходило задолго до «прошлого лета», когда кто-то там что-то натворил. Нынешним тинейджерам, для которых даже «Кошмар на улице Вязов» уже является непонятным «папиным кино», наверняка будет скучно и на «Джиперс-криперс». Они будут гоготать и вертеться -- ну и ладно. В конце концов, к их услугам всегда найдутся братья Уэйансы, в своем «Очень страшном кино» превратившие жанр хоррора в плацдарм для желудочно-кишечных гэгов. Пусть себе веселятся. А когда отхохочут свое -- в двадцать третью весну на их тщедушные плечи лягут когтистые лапы. И разорвут на куски.