В названии спектакля -- отсылка к фильму Бертрана Блие. (Нет, не совпадение -- хореограф подтверждает, что именно ту картину с Деваэром, Миу-Миу и Депардье имела в виду.) Но на сцене нет танцевального переложения знаменитого сюжета; даже интонации общей нет -- сразу же отсутствует обманчивая легкость контакта.

Сочинившая «Вальсирующих» Лика Шевченко в первой половине 1990-х танцевала в Челябинске у Ольги Пона, затем переехала в Москву, поступила в РАТИ на балетмейстерское отделение и стала работать в Русском камерном балете «Москва» -- в той части труппы, что занимается современным танцем. Год назад она ушла в свободный полет -- теперь ее спектакли выходят под маркой «Проект Лики Шевченко». А двумя годами прежде, когда в «Москве» ставил «Весну священную» Режис Обадиа, он выбрал Шевченко на главную роль -- и яростный, дикий, декоративный спектакль задышал энергией прорыва этой отчаянной рыжей ведьмы. Оценив работу, Обадиа позвал Шевченко и в следующий проект -- «Идиот» в РАМТе -- уже как ассистента хореографа.

Теперь по «Вальсирующим» видно, что выбор был неслучаен, что они совпали во многом -- в любви к скульптурности (когда персонажи на секунду замирают, превращаясь в барельефы), в привязанности к хорошей музыке (никакой попсы -- у Шевченко звучат Бах и Гендель). Расходятся -- в темпе жизни: Обадиа бросает спектакль с места в карьер, Шевченко немного «настраивает инструменты».

Четыре девушки в черных купальниках, двое молодых людей -- тоже в черном (сама Лика Шевченко и артисты, работавшие с ней в Русском камерном балете «Москва», -- Ульяна Бачерникова, Екатерина Кислова, Наталья Королихина, Николай Подошва, Юрий Чулков). Золотой свет. Два стула на колесиках. В самом начале будто заводятся часы, будто фигурки проезжают в окошке -- одна пара огибает сцену по большому кругу, другая -- внутри этого круга -- движется по маленькому, отступая и возвращаясь. Да, мотив времени -- и да, мотив игры; дальше будет «жизнь», дальше будет сложнее.

Контакт-неконтакт, ярость и примирение. Обвисшая фигурка женщины в мужских руках; и тут же швыряемые друг другу стулья -- как саркастические реплики, как удары наотмашь. Вот сидящая на стульях парочка оказалась лицом друг к другу -- и только потянулись поцеловаться, их деловито отвезли, разделили. Вкладываемая в движения мощь и ничуть не мешающая этой мощи декоративность (фигуры танцовщиков периодически кажутся темными профилями, вырезанными вычурными ножницами в светлом пространстве). И в финале -- когда «все умерли» (ну, упали, устав сражаться и швырять энергию в зрительный зал), одинокая танцовщица в дальнем углу снова медленно задвигалась, как кукла на старинных часах. Эта маленькая одноактовка -- пожалуй, один из самых удачных спектаклей заканчивающегося московского сезона.