Объявленное Москвой сокращение российских вооруженных сил беспрецедентно не только по своим масштабам, но и по обстановке абсолютной секретности, в которой оно началось. Публичное признание министра обороны маршала Игоря Сергеева в том, что «в ближайшие три года армия сократится с нынешних 1 млн 200 тыс. до 850 тыс. военнослужащих», -- вот, пожалуй, и все, что сегодня доподлинно известно о планах Кремля на сей счет. Между тем речь идет о реформировании всего военного организма государства, в ходе которого сотни тысяч российских граждан потеряют работу, а система обеспечения национальной безопасности будет подвергнута принципиальной трансформации.

Газета «Время новостей» попросила прокомментировать предстоящую реформу вооруженных сил одного из тех, кто начинал ее разработку -- экс-секретаря Совбеза России Андрея КОКОШИНА.

-- Исходя из чего все же была выведена та численность армии, о которой сейчас говорится?

-- Любопытно, что расчеты, согласно которым количество военнослужащих в армии не должно превышать 780 тыс., были подготовлены не где-то на стороне, а непосредственно при участии специалистов Генерального штаба. Причем еще в 95 году. Правда, тогда военное руководство сочло эти цифры чудовищной ересью и приказало о них забыть. Расчеты строились на основании трех обобщенных параметров: фондовооруженность «усредненного военнослужащего» (это интегрированный показатель того, какая часть, упрощенно говоря, мощи всей армии приходится на одного ее бойца), удельные расходы на его боевую подготовку и затраты на его содержание. Расчеты доказывали: продолжая цепляться за массовость армии, мы неизбежно приходим к катастрофическому ее ослаблению. По всем трем показателям нас уверенно обгоняла не только Америка, но и Китай!

-- Но ведь военное руководство не раз говорило о том, что сокращение армии и без того уже достигло критического минимума.

-- Разрабатывая пути военной реформы, Совбез наставал на том, что параллельно с сокращением должно идти создание новых соединений. Подчеркиваю: не после сокращений, а одновременно с ними. Три дивизии, которые мы должны были развернуть уже на первом этапе -- «Восток», «Запад» и «Юг», планировались как базовые соединения совершенно нового типа: с новой оргштатной структурой, новыми принципами комплектования систем вооружения (хотя само оружие, по крайней мере на первых порах, должно было использоваться прежнее), новыми возможностями по развертыванию и мобильности. Мы планировали уйти от существующих еще со времен второй мировой стереотипов, что чрезвычайно громоздкие мотострелковые дивизии российской армии могут действовать только в составе сплошных фронтов.

-- Просчитывалось ли экспертами, какие задачи смогут решать российские вооруженные силы после проведения такого рода реформы?

-- Естественно, такие прогнозы составлялись, причем при непосредственном участии специалистов главного оперативного и главного разведывательного управлений Генштаба. Реформированные вооруженные силы должны были быть ориентированы на выполнение (но при этом выполнение безусловное) достаточно скромных задач. Безопасность в глобальном плане должны обеспечивать стратегические ядерные силы; помимо этого планировалось, что армия приобретает возможность создать угрозу любому противнику, на любом расстоянии от национальной территории, используя новые системы высокоточного оружия в обычном (неядерном) оснащении. Функции силовой поддержки национальной внешней политики возлагаются на Военно-Морской флот, в зависимости от складывающейся обстановки демонстрирующий российский флаг в тех или иных регионах мирового океана. Наконец, российские вооруженные силы после реформирования должны иметь возможность вести небольшие локальные оборонительные войны. Имеется в виду, конечно, только действующая по штатному расписанию мирного времени армия. Любая глобальная угроза, естественно, потребует мобилизационного развертывания.