Это не казалось неизбежным. Но это произошло. Вчера, впервые за все 14 лет, что прошли с начала грузино-южноосетинского конфликта, Москва на официальном уровне признала право Южной Осетии на государственное самоопределение. Об этом заявил официальный представитель МИД России Михаил Камынин. «Мы с уважением относимся к принципу территориальной целостности. Но пока эта целостность применительно к Грузии -- скорее возможное состояние, чем наличная политико-правовая реальность, и создать ее можно только в результате сложных переговоров, при которых исходная южноосетинская позиция, как мы понимаем, -- подчеркнул дипломат, -- базируется на не менее признаваемом в международном сообществе принципе -- праве на самоопределение».

Эту сложную по форме и сенсационную по сути формулировку спустя несколько часов, находясь в Стамбуле, предусмотрительно смягчил глава российского МИДа Сергей Лавров. «Подчеркивая приверженность территориальной целостности всех государств, включая Грузию, мы не можем не учитывать того объективного факта, что контроль за этой зоной находится вне возможностей Тбилиси на сегодняшний день», -- заявил он.

Внешним поводом к такому очевидному развороту Москвы в отношении ситуации вокруг Южной Осетии стали претензии Тбилиси относительно «неправомерности» ротации российских миротворцев в составе Смешанных сил по поддержанию мира(СППМ) в зоне грузино-южноосетинского конфликта. Эти претензии, как сказал Михаил Камынин, «вызывают в Москве глубокое недоумение». По утверждению грузинских властей, «российская сторона под видом ротации... вводит в регион дополнительные силы». По словам госминистра Грузии по урегулированию конфликтов Георгия Хаиндравы, это произошло в ночь на 1 июня. А командующий грузинским миротворческим батальоном Пата Бедианашвили заявил, что в Южную Осетию дополнительно «объездной дорогой через Джаву, колонной из тридцати «КамАЗов» введены несколько, от 300 до 400, российских военных с полной экипировкой», но без тяжелой военной техники.

Эти сведения опроверг командующий СППМ Марат Кулахметов. По его словам, «в зону конфликта 29 мая в рамках плановой ротации российских миротворцев было введено 500 военнослужащих... никаких грузовых машин с военнослужащими сегодня ночью не вводилось». «Что касается плановой ротации, то она будет завершена через два дня, -- добавил генерал Кулахметов, -- и после этого все списки личного состава будут предоставлены грузинской стороне».

Кроме того, Тбилиси выразил резкий протест ввиду прохождения российских миротворцев в Южную Осетию через Рокский тоннель, не контролируемый грузинскими властями, требуя использовать для этой цели официальный пункт пропуска Верхний Ларс. Тбилиси требует также, чтобы миротворцы получали грузинские визы для прохождения в зону конфликта. Эти претензии также отверг Михаил Камынин, заявив, что прохождение миротворцев через Рокский тоннель осуществляется в соответствии с действующими решениями Смешанной контрольной комиссии (СКК) по урегулированию грузино-южноосетинского конфликта. Такая практика, напомнил дипломат, действует с момента сформирования СППМ, то есть с 1992 года.

Замминистра обороны Грузии Мамука Муджири в беседе с журналистами признал, что «раньше ротация действительно проводилась через Рокский тоннель», но в течение трех последних недель, по его словам, велись переговоры с командованием СППМ о проведении ротации под контролем грузинской стороны. Судя по последним событиям, переговоры закончились неудачей. А сопредседатель ССК от Южной Осетии, вице-премьер непризнанной республики Борис Чочиев сказал «Времени новостей»: «Никогда официально Грузия на заседаниях СКК не ставила вопрос проведения ротации через Верхний Ларс. Дагомысскими соглашениями (в 1992 году в Дагомысе представителями России, Грузии, Южной и Северной Осетии было подписано соглашение о прекращении вооруженного конфликта между Тбилиси и Цхинвали -- Ред.) не определено, откуда проводить ротацию. Говорится лишь, что она проводится раз в полгода. Грузия эти сроки регулярно нарушает. И про визы в Дагомысских соглашениях упоминаний нет. Тогда и мы вправе требовать визы для грузинского батальона ССПМ».

В Грузии стали требовать введения визового режима в одностороннем порядке после 15 февраля 2006 года, когда грузинский парламент признал деятельность СППМ в Южной Осетии неэффективной и призвал к замене российских миротворцев. Другими словами, Тбилиси приравнял их к обычным иностранцам, которым нужны визы для проезда в Грузию. В Москве же считают эту позицию абсурдной, поскольку миротворцы действуют в зоне конфликта, который не контролируется грузинскими властями.

Вчера госминистр Грузии Георгий Хаиндрава заявил «Времени новостей»: «Все последние действия -- ротация, заявление МИД России -- это практически объявление нам войны. Сами осетины там уже вооружаются и делают это вместе с российскими миротворцами».

В свою очередь Мурад Джиоев, министр иностранных дел непризнанной республики Южная Осетия, сказал "Времени новостей": «Заявление МИД России про наше право на самоопределение вполне логично. Мы ведь уважаем территориальную целостность Грузии как нашего соседнего государства. И мы тоже вправе от всех требовать, чтобы уважалось право нашего народа, в том числе на создание собственного государства. Мы в соседнее государство, в Грузию, никогда не входили. В 1922 году Южную Осетию туда ввели. То есть мы были частью Грузинской ССР. Но по всем международным законам наше пребывание там завершилось в 1990 году, когда Верховный совет Грузии признал незаконными все законодательные акты советского времени. Сам Верховный совет Грузии таким образом вывел нас из правового пространства Грузии».

Вчера же лидер Южной Осетии Эдуард Кокойты, практически одновременно с заявлением российского МИДа, сообщил: «В самое ближайшее время мы подадим документы в Конституционный суд России, доказывающие тот факт, что Южная Осетия вошла в состав Российской империи вместе с Северной Осетией как единое целое в 1774 году, но никогда не выходила из состава России». 22 марта власти Цхинвали уже заявляли о намерении обратиться в КС России с просьбой проверить законность отделения южной части Осетии от России. Тогда канцелярия КС ответила, что если подобный запрос будет получен, он будет рассмотрен в общем порядке.

Как сообщил вчера «Времени новостей» источник в Конституционном суде РФ, раньше осени рассмотреть запрос из Южной Осетии, если таковой действительно будет составлен, не получится. Дело в том, что по сложившейся практике КС требуется порядка двух месяцев на предварительное рассмотрение запроса. А в середине июля суд отправится на двухмесячные каникулы. Таким образом, южноосетинским руководителям придется ждать ответа как минимум четыре месяца. Точнее, даже не ответа, а лишь решения КС о том, насколько запрос этой непризнанной республики находится в компетенции этого российского судебного органа.

Но, судя по всему, раньше вердикт КС и не понадобится. Ведь Москва готовится поднять проблему государственного самоопределения непризнанных республик, возникших на постсоветском пространстве, на самый высокий международный уровень. Напомним заявление, сделанное в начале марта Владимиром Путиным, когда стало известно о готовящемся решении предоставить Косово государственную независимость. «Если кто-то считает, что для Косово это можно, то тогда почему мы должны отказывать в этом абхазам или южным осетинам?» -- риторически спросил г-н Путин.

Обсуждение проблемы Косово вступит в финальную стадию в июле, и окончательное решение ожидается до конца нынешнего года. Вчера официальный представитель России при Совете Европы Александр Орлов заявил, что решение по статусу Косово «будет иметь прецедентный и универсальный характер для всей остальной Европы», а Совет Европы «может внести свой вклад в плане определения конституционного устройства». Можно с уверенностью предположить, что Россия, занявшая 15 мая на полгода место председательствующего в Совете Европы, приложит все усилия, чтобы косовский прецедент первым распространился на Южную Осетию.

Именно это обстоятельство является ответом на вопрос, почему именно нынешнее обострение грузино-южноосетинского конфликта, мало чем отличающееся от множества предыдущих, вызвало столь радикальную перемену в отношении к нему со стороны России.