Нынешнее состояние театра председатель Союза театральных деятелей РФ Александр Калягин назвал трагическим. Произнес он это на недавно прошедшем втором форуме «Театр -- время перемен». «В последнем послании президента ни разу не было упомянуто слово «культура», хотя были высказаны очень важные для страны позиции. Но хочу напомнить, что специалисты говорили о демографическом кризисе еще десять лет назад, но только теперь, когда возникла критическая ситуация, мы наконец занялись этой проблемой. Я очень боюсь, что проблемами культуры, судьбой отечественного театра по-настоящему власть начнет заниматься тоже спустя годы, а это нам грозит катастрофой. Поэтому я и называю состояние театрального дела в России трагическим». Сказано сильно.

Если судить по законам старой, всем привычной эстетики, «трагическое» -- пожалуй, это даже слишком сильно. Председатель СТД РФ по-своему прав: сейчас театральная беда на беде сидит и бедою погоняет, никакого диалога между театральным сообществом и государственной властью не получается, дальше, по-видимому, все будет еще хуже, но трагедия все же подразумевает наличие трагического героя, держателя высоких замыслов и обетов. Мало кто из театральных деятелей, поднимавшихся на трибуну форума, соответствовал требованиям жанра. Сам Калягин с его театром Et cetera -- и тот не особенно соответствовал.

Первый день форума прошел более-менее мирно (естественно, с учетом театральных темпераментов), на второй разразился скандал. Форум шел своим чередом, все по очереди ругали проект закона об автономных учреждениях, предоставляющий большинству театров на выбор два варианта мучительной смерти (полную подчиненность бюрократическому аппарату или мнимую независимость, оборачивающуюся раболепством при каждой насущной нужде), а параллельно с работой форума заседала себе комиссия законопроектной деятельности при правительстве России. И она, родимая, преспокойно рекомендовала этот проект к первому чтению в Госдуме.

Скандал? Да нет, что я говорю, это был шок. Под конец второго дня форум «Театр -- время перемен» удостоверился, что перемены и вправду наступили.

Я-то всегда думал (и не раз писал), что театру свойственно предвосхищать изломы общей жизни, что одно из его свойств, отнюдь не обязанностей, -- быть той самой шахтерской канарейкой, которая остро ощущает избыток углекислого газа и начинает задыхаться раньше, чем беду почувствуют окружающие. На этот раз «канарейка» оказалась довольно бесчувственной. О системном кризисе в отношениях путинской бюрократии и гражданского общества криком кричали все, у кого остался голос: бизнесмены, писатели, юристы, журналисты, правозащитники и т.д.; до театрального сообщества лишь в последнюю очередь дошли правила новой жизни. Главное из которых 12 лет назад блестяще сформулировал американский писатель Джозеф Хеллер: «Люди, наделенные властью, имеют право делать все, что мы не можем предотвратить» (роман «Лавочка закрывается», глава 23).

Разумеется, первым коллективным позывом было написать гневное и душераздирающее письмо президенту РФ. Рабочая группа во главе с Александром Калягиным немедленно удалилась его сочинять. Из письма, насколько я знаю, ничего не вышло, и это хорошо по трем причинам.

Во-первых, президентская почта сейчас завалена подобными письмами. Даже если Владимир Путин останется президентствовать на третий срок, он вряд ли успеет лично рассмотреть всю корреспонденцию до 2012 года, а на его аппарат надежды не больше, чем на все прочие бюрократические аппараты.

Во-вторых, давно уже пора уразуметь модель, по которой президент Путин публично отвечает на сложные и малоприятные вопросы: вспомним его телебеседу с Ларри Кингом в 2000 году и знаменитую фразу о подлодке «Курск»: «Она утонула». Писать этому человеку о «гибели русского театра» и рассчитывать на вразумительный ответ -- наивность, граничащая с провокацией. Президент привык, хотя бы в силу выучки, решать все по-тихому, без патетически настроенных свидетелей. По непроверенным данным, проект закона, вызвавшего ропот театральных деятелей, уже отозван из Госдумы: в это я верю, это соответствует стилистике руководства. Откуда, впрочем, вовсе не вытекает, что все ропщущие должны немедля заткнуться.

В-третьих и в-главных, театральная система, в которой мы живем, вправду устарела и переживает тяжелый кризис. Выйти из него без потерь вряд ли возможно. Если для нормальной работы государственным театрам страны требуется около 48 тыс. артистов, а фактически работает около 25 тыс., если катастрофически не хватает худруков, если молодые люди бегут из профессии (не называя имен, Калягин приводил довольно страшные примеры), значит, сама система репертуарного театра нуждается в новом моделировании. Не просто в усиленном финансировании, которого все равно не будет, а в организации жизни на новых, поначалу безжалостных условиях.

Меньше всего меня пугает обрисованное председателем СТД РФ положение, при котором «роль театра сведена до обеспечения досуга населению» и театральные деятели, соответственно, «должны расстаться с идеей духовной миссии театра в России». Доброкачественный досуг -- вещь хорошая. Куда сквернее, на мой взгляд, ситуация, в которой режиссер, не умеющий сносно поставить простенький фарс Рэя Куни, берется осуществлять некую «духовную миссию». Не то страшно, что пьесы «№13» и «Слишком женатый таксист» вышли в лидеры российского проката; страшно будет, если на зрителя налетят стаи одинаково бездарных «Чаек». Или, что хуже, спектаклей на военно-патриотическую тему, поставленных по госзаказу.

Короче говоря, театру (если говорить о театре «в целом», как это любят делать сотрудники СТД) пора либо тонуть, либо швырять балласт за борт. Избавляться не только от амбиций, но и от людей, выпавших из текущей работы (их будет очень жалко) или попросту утративших профессиональную пригодность (их не будет жалко ни чуточки). Единственное чего я боюсь: именно эти последние в большинстве случаев выплывут наверх и будут решать, как жить дальше. Уж они-то с чиновниками без труда договорятся.