Энергомашиностроительная компания «Технопромэкспорт» недавно была акционирована. Этого добивался ее гендиректор Сергей МОЛОЖАВЫЙ, который в прежней структуре правительства занимал пост замглавы Минимущества. По его мнению, государству выгоднее иметь компанию с высокой капитализацией, чтобы в любой момент можно было ее продать. Именно поэтому «Технопромэкспорт» решил строить собственные электростанции, выделять их в дочерние общества и за счет этого увеличивать капитализацию всей компании. Первым активом станет ТЭЦ в московском «Сити», прорабатывается также вопрос строительства электростанции в Нижнем Новгороде -- аналога Северо-Западной ТЭЦ. Таким образом, «Технопромэкспорт» вскоре может стать одним из крупных игроков на рынке российской энергогенерации. В то же время г-н Моложавый уверил обозревателя «Времени новостей» Николая ГОРЕЛОВА, что компания намерена продолжать работать на рынках развивающихся стран, несмотря на то, что уже не играет геополитической роли, как было во времена СССР.

-- Ваша компания недавно превратилась из ФГУП в акционерное общество. Вы говорили, что после этого «жизнь наладится» -- не надо будет по каждому мелочному вопросу бегать к чиновникам. Жизнь уже наладилась?

-- Она в принципе налаживается. Уже три заседания совета директоров прошли, на них рассмотрена и одобрена стратегия развития компании, которая предусматривает определенную диверсификацию бизнеса. То есть совет директоров согласился с нашими намерениями стать кроме инжиниринговой еще и генерирующей компанией. Также совет директоров одобрил наши предложения по возможному приобретению одной из проектных организаций в сфере электроэнергетики для усиления инжинирингового направления. Раньше такие направления даже не с кем было обсуждать. А вообще меньше бумажной работы стало, меньше обращаемся по текущим копеечным проблемам в Агентство по управлению имуществом -- оно должно одобрять только крупные сделки, но пока у нас таких не было.

-- Насколько крупные?

-- Это от 25% капитала и выше -- по закону «Об акционерных обществах».

-- Кредиты легче стало брать?

-- А мы не берем пока кредиты. Единственный наш проект, который требует инвестиций, -- это строительство электростанции в московском «Сити», но мы в рамках лизинговой схемы работаем, и нам не требуется кредит, справляемся за счет собственных средств. Будем брать, но это будет для нас очень сложно. Я думаю, что с этой точки зрения ФГУП от АО мало чем отличается. А вот если нам потребуется проектное финансирование или мы паче чаяния захотим претендовать на средства инвестфонда, то как ФГУП мы не имели бы права претендовать на эти средства в принципе. В то же время как акционерное общество обратиться и попытаться получить финансирования емкого проекта -- например, строительства гидроэлектростанции, можем. Конечно, процедура получения такого финансирования достаточно сложная, но мы понимаем государство: если бы она была легкая, то инвестфонд растащили бы через пять минут. Мы прорабатывали несколько проектов, но пока не нашли таких, которые можно было бы принести в Минэкономразвития.

-- Насколько целесообразно, на ваш взгляд, приватизировать «Технопромэкспорт»?

-- Это вопрос риторический и не ко мне, а к правительству. Мое мнение -- целесообразно, но не в этом и не в следующем году, а после реализации стратегических планов, которые нам государство одобрило. В них прописана конечная цель -- повышение капитализации. Через четыре года наша капитализация может достигнуть 1,5 млрд долл. На сегодняшний день, по нашим оценкам, она составляет около 700 млн долл. Т.е. мы планируем ее удвоить за счет реализации этой стратегии. Поэтому логично было бы не торопиться и позволить реализовать эту стратегию, а потом можно и IPO провести. Уже будет видно -- успешно оно получается для госкомпаний или не очень. Посмотрим, например, на «Роснефть». Всегда не поздно вернуться к старой практике продажи на аукционе или конкурсе.

-- Как вы посчитали, что ваша компания сейчас стоит 700 млн долларов?

-- Перед акционированием мы делали предварительную оценку. У нас по балансу уставный капитал 500 млн долл. -- это бухгалтерская оценка. Есть ряд недооцененных активов, плюс не учтена стоимость бренда. Поэтому предварительная, на первый взгляд, оценка дала 700 млн долларов.

-- Какие именно пункты стратегической программы приведут к столь существенному росту капитализации?

-- Это в первую очередь наполнение компании производственными активами -- со стороны генерации это прежде всего электростанция в «Сити», затем выделение той же генерации в дочернее общество и эксплуатация объекта. Приобретение проектной организации и освобождение от небольших пакетов акций в энергомашиностроительных компаниях, которые нам не нужны, доведут реструктуризацию активов до логики инжинирингового направления. Ну и текущий бизнес -- участие в программе создания резервных мощностей на средства инвестфонда, в московской новой генерации, завершение ряда высокоприбыльных проектов в Африке и на Ближнем Востоке. Если все это реализуем, то удвоим капитализацию в течение четырех лет по пессимистическому сценарию и трех -- по оптимистическому. В первом квартале 2007 года у нас будет готова электростанция в «Сити», которую можно выделить в отдельное АО, и цена этого актива будет приличная. Кроме нашей капитализации в 700 млн долл., эта электростанция может получиться в полмиллиарда минимум, в сумме это уже 1,2 млрд. Относительно роста фондового рынка и наши 700 млн могут превратиться в гораздо большую сумму.

-- Как вы участвуете в московской новой генерации?

-- Это проекты по строительству новых генерирующих мощностей «Мосэнерго». Мы обсуждали реализацию такого рода крупных проектов с Газпромбанком как с крупным акционером этой компании. Мы, естественно, заинтересованы в подрядах «Мосэнерго». Кроме того, при строительстве электростанций всегда возникает вопрос, где брать газ, кто будет его поставлять. Дело даже не в цене -- готовы покупать по рыночной, дело в гарантированных поставках хотя бы на пять лет. Поэтому сотрудничество с опорным банком «Газпрома» в этой сфере было бы очень перспективным. При реальной возможности обеспечить долгосрочный контракт на газ легче найти и финансирование на строительство электростанции.

-- Если ваша капитализация действительно удвоится через три-четыре года, то кому интересно будет вас купить?

-- Интересно многим, но я не вижу российских компаний, готовых покупать за такую цену «Технопромэкспорт». Наверно, Siemens, General Electric, Alstom будет интересно просто использовать нас как троянского коня для проникновения на российский рынок. Не более того. Но реальных покупателей за такую цену я не вижу.

-- Но позволят ли российские власти купить вашу компанию зарубежным гигантам? Siemens же не дали купить контрольный пакет «Силовых машин».

-- Поэтому я пессимистически смотрю на перспективы продажи нашей компании в ближайшие год-полтора за реальную цену.

-- Идея создания национальной энергомашкорпорации умерла окончательно?

-- Я могу лишь процитировать Анатолия Чубайса, который три месяца назад на встрече с активом «Деловой России» сказал, что эта идея сейчас неактуальна. Он общается в высших сферах, наверно, ему лучше знать. Может, конечно, за два месяца что-то изменилось.

-- Получается, будущее «Технопромэкспорта» -- самостоятельная компания?

-- Да, самостоятельная крупная компания. Мне вообще не очень нравятся идеи колхоза, объединения кулаков с бедняками. Я логики не вижу. Построение вертикально-интегрированной компании в нефтяной отрасли я понимаю -- добывают, своему же заводу отдают на переработку и через собственную дистрибуцию реализуют нефтепродукты. А в энергомашиностроении в чем вертикаль будет? Просто собрать всех в единую кучу и посадить генерального директора, который будет разрываться между всеми активами? Не вижу рационального зерна. К тому же в этой отрасли важна конкуренция. Если будет единая компания, которая для РАО «ЕЭС» будет строить, то представляете, как для РАО вырастут цены на строительство?

-- Но у РАО же есть «Силовые машины», зачем им нужен еще кто-то?

-- «Силовые машины» не строят «под ключ», они только производители оборудования. И к тому же они производят не весь спектр оборудования. Есть еще такой вид работ, как реконструкция, чем «Силовые машины» не занимаются. И их руководитель Игорь Клочко заверяет, что его компания в будущем будет заниматься тем, чем занимается, -- производить оборудование, что все идеи, которые были раньше, о том, чтобы строить «под ключ» и так далее, оказались непродуктивными.

-- В таком случае, кто у вас конкуренты?

-- Да полно компаний, которые «под ключ» хотят строить. И «Зарубежэнергостроймонтаж», и «Зарубежводстрой», и под эгидой Михаила Абызова (глава «Кузбассразрезугля», бывший член правления РАО «ЕЭС». -- Ред.) есть такая компания, и еще ряд небольших компаний в структуре РАО «ЕЭС». Тут как раз здоровая конкуренция, как я считаю, за счет которой РАО может все делать гораздо дешевле. Конечно, как руководителю «Технопромэкспорта» мне выгодно, чтобы не было конкуренции, но если думать с точки зрения государства, то правильнее, чтобы она была.

-- Как вы считаете, насколько целесообразно государству иметь 100% акций вашей компании и через РАО «ЕЭС» иметь долю в «Силовых машинах»?

-- Я бы не говорил, что государство владеет «Силовыми машинами» через РАО. РАО -- частная компания. Государству не принадлежит 48% акций РАО, получается, менее 12% «Силовых машин» подконтрольны государству. Поэтому я бы не говорил об огосударствлении «Силовых машин». Просто Чубайсу как менеджеру понадобился актив, который позволит сократить расходы на ремонт и строительство новых объектов. Он его приобрел. Государство здесь не оказывает какого-либо влияния, здесь влияние оказывает менеджмент РАО «ЕЭС». Государству же нужно обеспечить граждан и предприятия электроэнергией, обеспечить прежде всего свободный доступ к этому ресурсу. Поэтому задача государства -- повлиять на инвестиционную политику РАО «ЕЭС», чтобы этого дефицита не было. Вот в чем государственный интерес, а не в том, чтобы владеть 25% акций «Силовых машин» и непонятно что с этого иметь.

Точно так же в отношении и нашей компании. Для чего нас акционировали? Чтобы мы хотя бы формально были частной компанией. Мы занимаемся бизнесом на свои деньги и на свой страх и риск. Точно так же и Чубайс. Единственный интерес государства -- чтобы компания была дорогая и в случае необходимости ее можно было задорого продать. Никакого другого стратегического интереса в нашей компании у государства я, честно говоря, не вижу. Даже геополитическую роль наша компания уже вряд ли может играть -- слишком жесткая конкуренция на рынке строительства электростанций.

-- Вы теперь будете делать основной упор на Россию или все же на зарубежные страны?

-- Когда я пришел в компанию, у нас по контрактам был расклад 10 на 90% в пользу зарубежных, сейчас примерно поровну. Если сербский проект (по строительству электростанции мощностью 900 МВт стоимостью более 600 млн евро. -- Ред.) пойдет, то соотношение опять изменится в пользу зарубежных. У нас такой бизнес -- от контракта к контракту, то густо, то пусто, поэтому есть необходимость его диверсифицировать, чтобы флуктуационная составляющая сглаживалась другим бизнесом, например, генерацией, которая дает постоянный доход.

-- Расширять бизнес вы не планируете? Вот «Интеррос», например, вплотную занялся водородной энергетикой, собирается производить мобильные электростанции.

-- Мы решили сосредоточиться только на электроэнергетике, пока даже в ядерной энергетике не работаем. Занимаемся тем, что умеем. А за водородную энергетику или за доставку с Луны гелия-3 пусть берутся те, кто может позволить себе такое венчурное инвестирование. Я, конечно, служил в военно-космических силах и мог бы с ходу заявить как специалист и в этом вопросе, но осторожно выскажусь, что это весьма и весьма долгосрочные проекты. Как руководитель государственной организации я не готов рисковать государственными деньгами.

-- Какой у вас портфель заказов?

-- На 1 января был 2,2 млрд долл. С учетом подписанного в Сербии контракта возрастет до 3 млрд. А если еще ливийский проект (по строительству ТЭС «Западная Триполи». -- Ред.) реанимируется, то это уже 4 млрд. Как складывается эта цифра: например, электростанция стоит 150 млн долл., из них мы выбрали уже 80 млн., соответственно 70 млн мы считаем как портфель заказов.

-- В какую сумму вы оцениваете потенциальный портфель заказов от системы РАО «ЕЭС» в ближайшие годы?

-- Российский рынок реконструкции мы год назад оценивали в течение ближайших пяти лет на уровне 10 млрд долл. Когда мы проводили эти расчеты, еще не было аварии в московском регионе и не была так растиражирована «острая» необходимость строительства новых электростанций. Давайте прикинем: например, проект создания мобильных энергоустановок, который через нас реализуется, стоит порядка 250 млн долл., плюс блок на ТЭЦ-27 «Мосэнерго» -- это еще миллионов 300, плюс Бурейская ГЭС, и т.д., т.е. в год под миллиард долларов получается. Но это оценка рынка в целом. Какую долю на нем мы отвоюем -- это уже целиком зависит от нашего умения и навыков. Но мы уже испытываем проблемы затоваривания, уже отказываемся от каких-то мелких проектов, считаем, что портфель заказов плотно набит.

-- От каких проектов вы уже отказались?

-- В Литве проект реконструкции Каунасской ТЭЦ, в Кабардино-Балкарии строительство каскада ГЭС -- там надо было свои инвестиции вкладывать. Ряд проектов в Индии.

-- По какому критерию вы решаете, отказаться или нет, -- по рентабельности проекта или по сумме?

-- По тому, насколько у нас загружено то или иное подразделение и насколько качественно оно может исполнить проект. У нас в компании работают 320 человек, а новых специалистов нужно растить не менее пяти лет. Мы не можем мгновенно нарастить количество людей в компании, соответственно не можем исполнять одновременно большое количество контрактов. Ведь посмотрите, как некоторые компании ремонтируют квартиры: они не отказываются ни от одного заказа, а потом, когда заказов много, гоняют единственную бригаду, которая у них есть, по всей Москве, и в конце концов такой подрядчик умирает, поскольку все его заносят в черный список. Мы не можем по этому принципу работать. Пока старый проект не закончили, за новый не беремся. Если же видим, что проект заканчивается, то новый выбираем прежде всего по объему, а не по рентабельности, потому что рентабельность везде примерно одинакова -- около 5%. Из-за той же высокой конкуренции.

-- На каких зарубежных рынках вы намерены работать -- на европейских или все же преимущественно на рынках развивающихся азиатских стран?

-- На рынках развивающихся стран, я думаю, больше перспектив. На европейский рынок надо прорываться с инвестиционными проектами, а без государственной поддержки это тяжело.

-- Прошлой осенью вы говорили, что российским компаниям нужна финансовая поддержка за рубежом, и призывали правительство более активно использовать для этого Росэксимбанк. Вас услышали?

-- Росэксимбанк и Минфин сейчас более открыты для диалога. По крайней мере чиновники Минфина говорят, что они уже не считают обузой предоставление связанных кредитов развивающимся странам, они уже более спокойно готовы эту тему обсуждать. А еще два года назад об этом даже разговора быть не могло.

-- А реальная поддержка уже есть?

-- В первую очередь это зависит от стран, которые предлагают проект. Ряд африканских развивающихся стран можно было бы прокредитовать, они не совсем уж в критическом состоянии. Мы сейчас в стадии проработки проектов в двух африканских странах, не хотел бы их называть. Наши специалисты изучают, насколько реалистичны эти проекты. Ведь есть у африканцев такой подход -- вот вы нам постройте две электростанции на реке такой-то. А где, как, сколько это будет стоить, какая мощность, и вообще не обмелевает ли река до состояния полной сухости, -- это их мало волнует. Если проекты будут признаны интересными и реальными, будем их выносить на обсуждение Минфина.