Двадцать экспертов премии «Большая книга» прочитали 897 сочинений, выдвинутых на эту впечатляющую награду. (Золотой призер должен получить три миллиона рублей, серебряный -- полтора, бронзовый -- всего-навсего миллион). Простая арифметика подсказывает: на каждого эксперта пришлось примерно по 44 опуса. Результатом их работы стал длинный список соискателей, состоящий из 71 текста (59 опубликованных книг и 12 рукописей).

Отсев изрядный, неожиданностей же в длинном списке мало. Темных лошадок (то есть текстов, которые не получили бы приметного резонанса в профессиональной среде) наберется едва ли десяток. Если кто-то из них прорвется в список короткий, будет забавно. И странно. Потому что чудеса (гляньте-ка, гения открыли!) случаются редко, а всякий мало-мальски компетентный наблюдатель литературного процесса легко назовет хоть восемь, хоть 15 (нижний и верхний пределы короткого списка) качественных известных произведений. В том числе тех, которые либо не были выдвинуты на конкурс, либо не удовлетворили экспертов уже на первом этапе. С них и начнем. Итак, вне премиального расклада оказались: «Детская книга», «Шпионский роман» и «Фантастика» Бориса Акунина, «Вольтерьянцы и вольтерьянки» Василия Аксенова (предпоследняя Букеровская премия; напомню, что претендовать на первую «Большую книгу» могут сочинения, подписанные в печать не за пятнадцать месяцев -- так будет дальше, а за куда больший срок -- с 1 января 2004-го по 30 марта 2006 года), «Кащей и Ягда, или Небесные яблоки» Марины Вишневецкой, «Рубашка» и «Планка» Евгения Гришковца, (конкурируют ведь не только романы, но и сборники рассказов), «Помни о Фамагусте» Александра Гольдштейна, «Вий», вокальный цикл Шуберта на слова Гоголя» Леонида Гиршовича, «Без пути-следа» Дениса Гуцко (последний «русский Букер»), «Сергеев и городок» и «Петрович» Олега Зайончковского, «Современный патерик» Майи Кучерской, «Священная книга оборотня» Виктора Пелевина, «Валторна Шилклопера» Марты Петровой, «Номер один, или В саду других возможностей» Людмилы Петрушевской, «Качество жизни», «Они» и оба «Участка» Алексея Слаповского, «Путь Бро» и «23 000» Владимира Сорокина, «Невинная девушка с мешком золота» Михаила Успенского, «Дела и ужасы Жени Осинкиной» Мариэтты Чудаковой, «Фата-моргана» Евгения Шкловского... Итого 25 сочинений, формально соответствующих критериям «Большой книги». (Не касаюсь изгибов регламента, которые перекрыли путь к награде, скажем, Борису Екимову или Леониду Зорину: у них в подотчетные 27 месяцев не выходили книги в десять или более листов, хотя, будучи сложенными, их новые -- и яркие -- работы превысят заданный норматив.) К не допущенным на бал текстам я отношусь по-разному (к некоторым -- резко негативно), но ведь ясно же, что без них литературный пейзаж 2004 -- начала 2006 годов заведомо не полон. Точнее -- уродливо скособочен. В чем, разумеется, авторы, удостоенные благословения экспертов, никак не виноваты.

Наверно, тут сыграло дурную роль расширение первого премиального цикла: номинаторы могли забыть о том, что печаталось сравнительно давно. Квот на выдвижение у издательств вроде бы нет (в длинном списке хватает креатур «Эксмо», «Вагриуса», «Времени»). Допустимы и случаи выдвижения двух книг одного писателя. Дмитрий Быков представлен биографией Пастернака и романом «Эвакуатор», Александр Кабаков -- романом «Все поправимо» и «Московскими сказками». Рад за них, но тогда почему у Аксенова номинирован только роман «Москва-ква-ква», а у Слаповского - только «Оно»? Или какие-то квоты все же есть? Коли так, то худо: внутрииздательское соперничество авторов -- дело болезненное, издательств, выпускающих качественную литературу у нас мало, а расчет организаторов «Большой книги» на активность общественности пока не оправдался. Из вошедших в длинный список работ лишь пять выдвинуты «со стороны»: «Рыбу» Петра Алешковского номинировал сетевой портал «Полит.ру», «Закрытую таблицу» Юрия Козлова -- газета «Литературная Россия», сборник рассказов Дмитрия Новикова «Вожделение» -- Союз писателей Карелии, «Надпись» Александра Проханова -- газета «День литературы» (что можно счесть корректной формой самовыдвижения, ибо автор «Надписи» оную газету возглавляет), «Золотое дно» Романа Солнцева -- отделение «Писатели Сибири» Союза российских писателей. Семь авторов воспользовались правом самовыдвижения: это Лев Аннинский («Жизнь Иванова»), Андрей Волос («Аниматор»), Ольга Новикова («Три товарища, Агаша и старик»), Захар Оскотский («Последняя башня Трои»), Сергей Соловьев («Аморт»), Дмитрий Стахов («Рецепт»), Игорь Тарасевич («Пилот и Матрена») и Федор Устюжанин («Безвестные строители»). Что же до властных структур, как федеральных, так и региональных, то они своим правом на выдвижение пока благоразумно пренебрегли. Номинаторы рукописей не называются (известно лишь, что сами авторы их представлять не могут). Следовательно, 46 сочинений выдвинуто издателями. И чем в таком случае «Большая книга» отличается от Букера? Если не считать больших денег, иных спонсоров и позаимствованной у «Национального бестселлера» установки на жанровую аморфность, благодаря которой номинироваться может, грубо говоря, все, что не стихи и не академическая наука?

Кстати, литературы non-fiction в списке тоже не много: упомянутые «Жизнь Иванова» Аннинского и «Борис Пастернак» Быкова (право слово, в «ЖЗЛ» вышло еще несколько прекрасных томов -- и где они?), «Голос и свет» Владимира Алейникова (почему не «Пир»? Или не «И пр.»?), публицистическая книга Елены Арманд «О Господи, Боже мой», мемуары художника Валентина Воробьева «Враг народа», политические диалоги Альфреда Коха и Игоря Свинаренко «Ящик водки», воспоминания Наума Коржавина «В соблазнах кровавой эпохи», «Хвастунья» Инны Лиснянской, «Осколки зеркала» Марины Тарковской -- всего девять опусов. Это при нашем-то мемуарно-публицистическом половодье! Но дело даже не в нем -- опыт подсказывает: едва ли не любая из этих книг могла (может) оказаться и на букеровской дистанции, ибо романом давно принято называть все, что захочется доброй судейской коллегии. Примерно та же история со сборниками рассказов (тут кроме книг Кабакова и Новикова должно упомянуть «Людей нашего царя» Людмилы Улицкой).

Что же до «романной» части, то вроде бы все в порядке. То есть явлена нам странно откорректированная сумма трех букеровских списков (двух последних и того, что объявят летом). На месте и Борис Евсеев («Романчик»), и Сергей Есин («Марбург»), и Алексей Иванов («Золото бунта»), и неподъемный, но бурно раскручиваемый Максим Кантор (двухтомный «Учебник рисования»), и Анатолий Королев («Быть Босхом»), и Павел Крусанов («Американская дырка»), и Анатолий Курчаткин («Солнце сияло»), и Юрий Мамлеев («Другой»), и Анатолий Найман («Каблуков»), и Марина Палей («Клеменс»), и Юрий Поляков («Грибной царь»), и Дмитрий Александрович Пригов («Ренат и дракон»), и Анатолий Приставкин («Вагончик мой дальний»), и Ольга Славникова («2017»), и Михаил Холмогоров («Жилец»), и Алан Черчесов («Вилла Бель-Летра»), и Елена Чудинова («Мечеть парижской богоматери» -- тошнит, но что поделаешь), и Михаил Шишкин («Венерин волос»), и Галина Щербакова («Метка Лилит»).

Добавить бы сюда 25 неведомо почему пропавших книг, получилась бы довольно точная карта словесности последних лет. Поставить рамки календарного года -- еще бы смысла прибавилось. Убрать рукописи -- тоже не худо. Ведь выдвигают их не кто-нибудь, а издатели. Так куда лошадей гнать? Издайте и номинируйте, а если вы их публиковать не намерены, то зачем сущности умножать? Или не верите, что «Большая книга» до будущего года доживет?

Нам бы до короткого списка дожить. Есть шанс, что 30 мая туман хоть немного рассеется. А пока доминирует чувство избыточности и невнятности. Все знакомо и по-знакомому же мутно.