На территории бывшего винного завода рядом с метро «Курская» открылось новое выставочное пространство -- «Винзавод». Комплекс промышленных зданий был построен в XIX веке и функционировал сначала как пивоваренный завод «Московская Бавария», а потом как винный комбинат. Сейчас его планируется отреставрировать и «сконцентрировать в нем лучшие творческие ресурсы города».

Первое мероприятие в артцентре -- трехдневный фестиваль стрит-арта, прошедший 20--22 апреля. Событие отражает сразу две модные тенденции сегодняшнего московского искусства. То, что было нововведением в Нью-Йорке 1980-х, теперь осваивает наша столица. Артцентр «Винзавод» уже пятый выставочный зал в бывших заводских зданиях. В то время как фабрики в России закрываются, рынок современного искусства развивается, и это та область, где мы еще можем поддержать отечественного производителя. Залов на данный момент, однако, больше, чем художников, которые могли бы заполнить их своими работами, поэтому кураторам приходится искусственно повышать число участников художественного процесса за счет привлечения людей извне. В данном случае артдиректор «Винзавода» Николай Палажченко решил объявить современными художниками молодежь, рисующую граффити. В фестивале участвовали несколько столичных групп, петербургские, киевские, минские и одесские авторы. Это уже третий случай внедрения маргинального занятия в мир официального искусства. Прежде Андрей Ерофеев завершил экспозицию «Сообщники» в Третьяковской галерее работами граффитистов как примером новейшего коллективного творчества; зимой в центре искусств на Неглинной прошла выставка известной группы «Зачем» (слово украшает множество московских домов). Зачем это нужно молодежи, не очень понятно. Зрителю перемещение граффити в галерею тоже ничего не дает, он и так видит подобные вещи в городе. Тем более что интерес к стрит-арту во многом подогревается его полулегальным статусом: несанкционированное размещение личных высказываний на государственной собственности карается законом. В случае с галерейным пространством нанесение изображения перестает быть рискованным бунтарским жестом. И приобретает коммерческий оттенок: недаром на «Винзаводе» граффитисты большинство работ сделали не на стенах, а на холстах, которые легко могут быть реализованы. В 1980-х годах юные друзья Энди Уорхола Кит Херинг и Жан-Мишель удивили публику, впервые перенеся презираемую многими уличную пачкотню на холсты и в галереи. Их работы успешно продаются, и, возможно именно это, а не пафос новаторства вдохновляет организаторов и участников подобных выставок. Тут нельзя не согласиться, что не отреставрированный пока комплекс зданий для стрит-арта подходит больше, чем для выставок традиционных. Например, в зале, где показывали работы граффитистов, отсутствует крыша.

Не лишенное абсурда фабричное пространство по-своему весьма уютно. Внутренний дворик «Винзавода» окружен домами из красного кирпича, декорированного белым, и напоминает площадь средневекового европейского города. Что немало способствовало успеху перформанса Германа Виноградова, являющегося заключительной частью трилогии «Уленшпигель», придуманной арткритиком Сергеем Хачатуровым и архитектором Валерием Риваном (см. «Время новостей» от 18 мая и 11 октября 2005). Если задумка показать стрит-арт в качестве современного искусства подавалась как новинка, как желание «ближе познакомить широкую публику с одной из самых актуальных форм художественного самовыражения», то перформанс скорее был призван показать, что цивилизация ничего не изменила в человеческой натуре, современная толпа движима теми же инстинктами, что и средневековая.

Перформанс «Плут» основан не на хорошо знакомой всем книге Шарля де Костера, а на истории из сборника средневековых анекдотов о повесе и шуте Уленшпигеле, что обманывал простаков и потешал народ часто не безобидными проделками. Его имя переводится как совиное зеркало, то есть зеркало мудрое, выявляющее глупость тех, кто в него смотрит.

Однажды Уленшпигель объявил жителям Магдебурга, что полетит с балкона городской ратуши. Стар и млад собрались на рыночной площади, дабы увидеть чудо. Уленшпигель стал размахивать руками, словно собираясь лететь, горожане, выпучив глаза и разинув рты, ждали. Шутник рассмеялся и сказал, что только дурак поверит, будто человек может летать, не имея крыльев. И убежал.

Герман Виноградов реставрировал перформанс Уленшпигеля с потрясающей точностью, сумев предусмотреть реакцию зрителей. Мы-то все образованные, знаем, что летать люди не умеют. Но с этим знанием еще страшнее было наблюдать за Германом, который собирался прыгнуть с балкона, расположенного на пятиметровой высоте. Сначала он произнес речь о «совином зеркале». Публика нетерпеливо ждала падения, криками требуя, чтобы шут кончал болтовню и скорее прыгал. Но Виноградов не спешил. Дикий поступок с непредсказуемыми последствиями необходимо оформить торжественно, продлить жестокий аттракцион разнообразными спецэффектами. После речи он разделся до набедренной повязки из звериной шкуры, облил свисающие с балкона канаты бензином, поджег их газовой горелкой. К балкону побежали ленты огня, синее вечернее небо наполнилось клубами дыма. Но молодежи, что недавно производила искусство для выставки, было не до красоты. Даже не потрудившись узнать, как зовут человека, который рискнет ради их развлечения, они орали: «Коля! Прыгай! Трус! Кончай трепаться!» Стало страшно не только за художника. Жутко стоять в звереющей толпе, которая с тем же удовольствием посетила бы какую-нибудь публичную казнь. И вот Герман решился: схватил канистру с бензином, вылил остаток на себя, собрался для прыжка... схватил ведро с водой и облил крикунов. Те остолбенели от неожиданности, не успели отбежать и получили вторую порцию ледяной воды, умерившей кровожадный пыл. Эксперимент над массовым сознанием удался. Да и зрители не просто намокли, но получили свою дозу удивления, правда, не от падения другого человека, а от осознания собственного падения. Полагали дураком художника, а он сам одурачил публику.