Состоявшийся в прошлое воскресенье референдум по вопросу объединения Иркутской области и Бурятского Усть-Ордынского автономного округа совпал по времени с политическим кризисом в самой западной из республик Северного Кавказа -- Адыгее, которая до сих пор рассматривалась как одна из наиболее вероятных площадок федерального эксперимента (или даже стратегической линии) по дальнейшему укрупнению регионов.

Напомним, вместе с воскресным плебисцитом в России прошли уже четыре объединительных референдума: в Пермской области и Коми-Пермяцком автономном округе, в Красноярском крае, Эвенкии и на Таймыре, в Камчатской области и Корякском автономном округе. Но последние события в Адыгее показали, что процесс объединения субъектов федерации далеко не всегда будет сводиться к послушному голосованию «за», как это было до сих пор. После встречи президента Адыгеи Хазрета Совмена с Владимиром Путиным, которая, как писала газета «Время новостей», состоялась в минувший понедельник, администрация г-на Совмена объявила, что вопрос о возможном слиянии республики и Краснодарского края фактически снят с повестки. По закону для запуска процедуры объединения необходимо, чтобы оба региона обратились к российскому президенту с соответствующей просьбой. А со стороны Республики Адыгея такой просьбы не поступало.

В последние годы появилось несколько различных «объединительных» проектов, касающихся Северного Кавказа, и все они в большей или меньшей степени встречали резкое сопротивление региональных элит. Первый «послевоенный» президент Чечни Ахмат Кадыров почти сразу после своего избрания в октябре 2003 года предложил воссоздать Чечено-Ингушскую республику, существовавшую около десяти лет до сталинской депортации вайнахов в Казахстан и Среднюю Азию, а затем -- с момента реабилитации этих народов в 1957 до фактического разделения в 1992-м. В ответ президент Ингушетии Мурат Зязиков несколько раз твердо заявил, что ингуши навсегда останутся для чеченцев братским народом, но при этом не собираются отказываться от статуса самостоятельной республики. С ингушской точки зрения, от объединения выиграли бы только чеченцы. Помимо незатронутого войной участка территории, они получили бы дополнительные нефтяные месторождения и нефтеперерабатывающие мощности, а заодно решили бы территориальную проблему, связанную с отсутствием юридически утвержденной границы между республиками. Во всяком случае проект чечено-ингушского объединения, который активно лоббировал Ахмат Кадыров, «завис» после его гибели в результате теракта 9 мая 2004 года. Даже сделанное несколько месяцев назад заявление нынешнего премьера Чечни Рамзана Кадырова о возможном пересмотре границ республики в сторону их расширения принято трактовать скорее как стремление утвердить наконец существующие де-факто административные границы.

Одновременно с проектом Ахмата Кадырова появился проект «большого объединения», одним из авторов которого был другой чеченец -- нынешний координатор «Единой России» по национальной политике и взаимодействию с религиозными объединениями Абдул-Хаким Султыгов. Проект был рассчитан на гораздо более масштабные задачи: его авторы не без оснований считали, что существующие на Северном Кавказе границы между республиками давно уже превратились в квазигосударственные и фактически разрывают единую политико-правовую ткань российского государства. Объединение в духе дореволюционного Кавказского края или воссоздания существовавшей в первые годы после Гражданской войны Горской республики рассматривалось ими как способ «сдвинуть» сложившиеся в 90-е годы неэффективные и коррумпированные кавказские элиты.

Этот проект уже в фазе подготовки был подвергнут критике представителями региональных властей, а потому так и не получил документального оформления. После теракта в Беслане в сентябре 2004 года федеральный центр выбрал другой способ строительства своих отношений с региональными элитами. Уже в трех регионах Северного Кавказа (Северной Осетии, Кабардино-Балкарии и Дагестане) замена руководителя проведена по схеме его фактического назначения президентом. Но и укрупнение регионов, пусть и не такое всеобъемлющее, все еще рассматривалось как один из вариантов решения проблемы управляемости Северного Кавказа.

Часть экспертов считает, к примеру, что снижение значимости административных границ могло бы оказаться гораздо эффективней для разрешения сложнейшего приграничного конфликта Северной Осетии с Ингушетией по поводу принадлежности Пригородного района, чем формальное возвращение в район десяти тысяч ингушских беженцев, покинувших его после столкновений 1992 года. Проект же объединения Адыгеи с Краснодаром и вовсе считался официально запущенным.

Судя по всему, теперь он будет отложен -- по крайней мере на год, до истечения полномочий Хазрета Совмена, которому Кремль только что отказал в отставке. Идея объединения Адыгеи и Краснодарского края выглядит вполне обоснованной как экономически, так и политически. Адыгейская экономика занимает четвертое на Кавказе место по дотационности, хотя там в отличие от Ингушетии, Чечни и Дагестана не было никаких войн. В политике же доминирует адыгская этническая элита при том, что подавляющее большинство населения -- свыше 64% -- составляют русские. Президент Совмен, который, впрочем, большую часть своего времени проводит не в Майкопе, а за границей России, сам не особенно резко реагировал на идею объединения. Однако адыгские митинги против слияния, на которых наиболее энергичные участники грозили федеральному центру едва ли не возобновлением Большой Кавказской войны, проходили, по данным «Времени новостей», не без его поддержки. Таким образом, нынешнее решение Кремля оставить г-на Совмена в должности до официального истечения полномочий выглядит именно как уступка региональной этнической элите в очень существенном вопросе объединения.

Бесспорно, проект «аннигиляции» Адыгеи как самостоятельной республики вызывал живейший интерес черкесской общественности. Черкесами называют себя все живущие в России абхазо-адыги: собственно адыги Адыгеи, шапсуги краснодарского Причерноморья, черкесы в Карачаево-Черкесии и кабардинцы в Кабардино-Балкарии. Черкесские этнические лидеры в течение последних полутора десятилетий много раз говорили о необходимости «переформатирования» северокавказских «матрешек», созданных еще в СССР -- Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии: с точки зрения этнического родства, кабардинцы гораздо ближе черкесам, а карачаевцы -- балкарцам. Любое неосторожное движение федерального центра в Адыгее может привести к реанимации эту идею и вызвать новую серию этнотерриториальных конфликтов.

Но и отказ от объединения едва ли пойдет на пользу федеральной власти, которую все-таки по-прежнему не устраивает существующее положение дел на Кавказе. К проекту адыгейского укрупнения еще вернутся, и не исключено, что уже скоро. Как уже писала газета «Время новостей», хотя полномочия г-на Совмена истекают лишь в будущем году, полпред президента в Южном федеральном округе Дмитрий Козак готов начать консультации в Майкопе по поводу кандидатуры нового, менее эксцентричного и более сговорчивого республиканского руководителя.