В своем предыдущем фильме «Забавные игры» один из самых интересных европейских режиссеров австриец Михаэль Ханеке исследовал проблему насилия. Смотреть картину было почти невозможно, хотя никаких особо жестоких зверств на экране не показывали: бензопилой не распиливали, руки-ноги не отрезали, кишки не вынимали. Однако серия убийств, совершаемых любезными молодыми людьми без всяких очевидных мотивировок, впечатляла посильнее потоков крови, к которым, надо признаться, зрители уже привыкли. Жители уединенных вилл, расположенных вокруг озера, становились жертвами необычного террора, убийцы играли с ними как кошка с мышкой, спасения не предполагалось. Зритель не то чтобы знал, но предчувствовал, что, несмотря на любые попытки несчастных избежать смерти, с самого начала, с того момента, как в дом входит милый интеллигентный юноша с поручением от соседей, все обречены. При этом зрители не могли отождествить себя ни с цепляющимися за жизнь жертвами, ни с убийцами-садистами, а роль беспомощных наблюдателей для чувствительных натур оказалась непереносимой.

Режиссера, с виртуозным реализмом осуществившего сценарий убийств, более всего занимала реакция зрителей, чье присутствие по ту сторону экрана он постоянно акцентировал, то заставляя убийцу вдруг весело подмигивать прямо в камеру, то давая герою в руки телевизионный пульт, при помощи которого он перематывал обратно ход действия. Собственно, настоящими жертвами в конечном итоге становились именно зрители, которым была насильственно навязана нечеловеческая логика абсолютно негуманного, дьявольского происшествия, не поддающегося никакому объяснению.

В новом фильме, покорившем в этом году Каннский фестиваль, к зрителю относятся гораздо милосерднее, не он -- объект исследования. Ему даже разрешено сострадать героине, но он также свободен ее презирать. Сюжет уже неоднократно рассказан, в том числе и в нашей газете, так как фильм после победы в Канне демонстрировался в качестве сюрприза на Московском фестивале, вызвав первый за все время его проведения реальный штурм кинозала.

Ханеке остается верен себе и не показывает ничего впрямую. Самая одиозная сцена, в которой героиня бритвой ковыряет у себя между ног, показана относительно деликатно -- женщина сидит на краю ванной, на белую эмаль из-под юбки стекает струя крови. Впрочем, зал все равно в шоке, ибо возможности воображения явно сильней любого визуального образа.

Преподаватель венской консерватории, пианистка, признанная лучшим исполнителем Шуберта, сорокалетняя одинокая женщина по имени Эрика, живет странной двойной жизнью. Днем обучает студентов игре на фортепиано, а вечерами посещает порномагазины, подглядывает за совокупляющимися в автомобилях парочками, испытывая при этом, ну скажем так, весьма сложные эмоции. Однажды на частной вечеринке с ней знакомится молодой человек, соблазнившийся ее невротически страстной игрой на рояле. Женщина сопротивляется его ухаживаниям, но затем вроде соглашается, при одном, однако, условии: он должен полностью покориться ее желаниям, принять подготовленный сценарий, который ее нездоровая фантазия начинила садомазохистскими подробностями. Ошеломленный юноша в ужасе отказывается, однако странная манкость безумия этого монстра в обличье чопорной интеллектуалки не позволяет ему освободиться от наваждения. В результате сценарий выполнен, героиня избита и изнасилована, но совсем не так, как ей хотелось. Реальность насилия оказалась страшно далека от ее наивных стародевичьих фантазий.

Дело не в побоях -- ничего, что могло бы слишком сильно шокировать зрителя, с героиней не происходит. Но мужчина избавляется от зависимости, унизив и подчинив ту, что мечтала об этом, однако лишь в собственной оркестровке, под руководством своих желаний.

Если в «Забавных играх» зрителю приходилось наблюдать за садистами, находившими удовольствие в психологических и физических страданиях своих жертв, то в новой картине нам предлагается исследовать переживания виртуальной мазохистки, которая сталкивается с реальным насилием. Этот странный поединок производит абсолютно завораживающее впечатление. В фильме столько музыки -- романтической, лишь чуть тронутой безумием сумеречного германского гения, сопровождающей целый балет подавления: отношения главной героини со своей полубезумной матерью рифмуются с историей ее ученицы, талантливой и истеричной, которую тоже опекает мать, в своих честолюбивых мечтах отождествившая себя со своей дочерью и навязавшая ей свой выбор. История этой пары показана как бы в объяснение прошлого героини, ее фрустрированных желаний, под давлением материнского тщеславия и академической музыкальной карьеры, принявших столь прихотливые формы.

В фильме ни разу не звучит имя Фрейда, но тень его витает над Веной, где происходит действие. Крах европейского индивидуализма, не справившегося с собственным подсознанием, так жалко и умозрительно пытающегося спастись от тотального контроля сотворенной им же культуры, отражается в бытовых перепалках героини и ее матери, потрошащей дочернюю сумочку в поисках компромата.

Финал не утешителен, но Ханеке, с отчетливостью не психиатра, но хирурга, констатирует итог своих наблюдений. Публика склоняет голову. На Каннском фестивале фильм получил три приза -- Гран-при, за лучшую женскую роль -- Изабель Юпер, за лучшую мужскую -- Бенуа Мажимель. Поговаривали, что Анни Жирардо за роль матери нужно дать приз за лучшую роль второго плана, но такой в каннском ассортименте просто нет.