Несколько лет назад сначала Нидерланды, а за ними Финляндия и Венгрия стали устраивать фестивали национального джаза одновременно с выставками-ярмарками так, чтобы максимально привлечь международную музыкальную общественность -- менеджеров, журналистов, промоутеров. Результаты не замедлили сказаться: спрос на джаз из этих стран заметно подскочил.

Германия подошла к делу обстоятельнее всех: ее Jazzahead --это «пять в одном». С утра научно-практическая конференция (темы: радио, маркетинг, клубы и т.п.). После обеда -- German Jazz Meeting, «Немецкие джазовые встречи» (я сознательно избегаю определения «немецкий джаз»), явно рассчитанные в первую очередь на зарубежных промоутеров: 25 коллективов (по два-три в час). Вечером -- международный фестиваль, но за исключением суперзвезды Джона Скофилда (с трогательной, но довольно бедной по музыкальному материалу программой памяти Рэя Чарльза) все проекты, так или иначе имели отношение к Германии. Еще -- конкурс учебных коллективов с мастер-классами звезд и концертом евроджазовой молодежной сборной. И наконец, три рабочих дня --выставка-ярмарка аудиоиндустрии, в том числе ведущих звукозаписывающих фирм Германии ACT, ECM, ENJA --«от первой ноты до готового компакт-диска».

В целом три с половиной тысячи участников.

Международный фестиваль показался менее интересным, чем «Немецкие джазовые встречи». Может, потому что мировые звезды, в общем, хорошо известны и легко предсказуемы. Разве что оркестр Гамбургского радио WDR выступал под управлением британского аранжировщика и дирижера Колина Таунса (да-да, того самого --в прошлом клавишника Иена Гиллана) и показал две программы -- инструментальную («Музыку Фрэнка Заппы») и вокальную -- с англичанкой Нормой Уинстон. У британских рокеров биг-бэнды в моде, но и у ветеранов вроде барабанщика «Роллингов» Чарли Уоттса, и у нового поколения (вроде компьютерщика Мэтью Херберта) ощущается привкус одноразового эксперимента «над» джазом. Таунс не исключение, даже в компании с импровизирующей вокалисткой Нормой Уинстон.

Предостаточно всего нового было на «Немецких джазовых встречах» В том числе потому, что сам джаз Германии, как, впрочем, и других больших стран Старого Света --это огромный интернациональный проект. И ощущается это не только в традициях вольницы времен западноберлинского Кройцберга.

Возможно, самые известные бременские музыканты - наши, из России. Особенно если учесть, что в Бремене находится штаб-квартира JARO, одной из самых заметных в Европе этно-джазовых фирм звукозаписи, а гордость фирмы -- Moscow Art Trio (Шилклопер--Альперин--Старостин).

Японская пианистка Аки Такасе, например, выступала под флагом ФРГ. Впрочем, она уже четверть века живет и работает в Германии и вместе со всем джазом Европы эволюционировала от авангарда к постмодерну: для своего второго ретропроекта (с музыкой джазового комика Фэтса Уоллера) она снова набрала международную команду с певцом-гитаристом Юджином Чедберном, знаменитым по обе стороны Атлантики своим черным музыкальным юмором. Так что песенки-экстраваганцы получались у ансамбля Такасе «театром в театре». Не менее колоритная личность, чем американец Чедберн, -- бас-кларнетист из Нюрнберга Руди Махалл -- поспевает всюду: кроме ансамбля Такасе играет и в новоджазовом трио Der Rote Bereich, и импровизирует на темы польского классика Кшиштофа Пендерецкого.

На «Немецких джазовых встречах» стало ясно, что немцы гордятся своим легендарным авангардом Петером Бретцманом, Альбертом Мангельсдорфом, Александером фон Шлиппенбахом и даже в мейнстриме поддерживают не столько так называемые «репертуарные коллективы» (те, что академически точно воспроизводят джазовую классику), сколько любую искру новаторства.

Даже из смежных с джазом жанров «Немецкая джазовая встреча» продемонстрировала не какой-нибудь клубный лаундж или smooth jazz, а авангардную электронику -- Lychee Lassi (среднее между «Крафтверк» и Devo) и мультимедийный импровизационный рок (с видеодиджеями в реальном времени).

И еще одно наблюдение: молодые немецкие вокалисты, например, хорошо известный у нас Михаэль Шифель, поют больше по-немецки, а если по-английски -- то опять же не классический «бродвейский» репертуар, а, страшно выговорить, поэзию «американской Марины Цветаевой» Эмили Дикинсон. Или авангардиста И.И. Каммингса, как пианистка Юлия Хюльсман и ее вокалист Роджер Цицеро (сын знаменитого салонно-джазового пианиста). И международная аудитория промоутеров из таких экзотических стран, как Китай, Мадагаскар, Боливия и Филиппины (об этом позаботился Гете-Институт), одобрительно аплодирует. В конце концов американские «стандарты» (напомню, на джазовом жаргоне -- синоним классики) можно выписать прямо из Америки. В то время как настоящим бременским музыкантам тоже есть о чем сыграть-спеть.