Законопроект о введении в российской армии института военных священников, подготовленный Главной военной прокуратурой (ГВП), воспринят в обществе явно неоднозначно. Любопытно, что текст этого документа, хотя и направлен в Министерства обороны и обе палаты Федерального Собрания России, известен пока очень немногим людям. Потому дебаты по острой религиозной теме проводятся по принципу: «Сам я документ не читал, но считаю...» Так было и на вчерашнем «круглом столе» с участием представителей различных религий. За незнанием законопроекта проблема сводится к одному вопросу: нужны ли вообще военные священники? Но и на него ответа пока тоже нет. Поэтому говорить сегодня можно разве что об аргументах pro et contra.

Авторы документа, военные прокуроры, полагают, что, будучи принятым, закон поспособствует повышению нравственного и культурного уровня военнослужащих, а главное -- искоренению дедовщины. По мнению ГВП, военные священники должны быть приравнены к военнослужащим по контракту. Этот шаг не потребует дополнительного финансирования. Сегодня в вооруженных силах уже работает около 2 тыс. священников. Денег у Минобороны они не просят, а вот преступлений в окормляемых ими подразделениях стало значительно меньше.

Русская православная церковь, естественно, за то, чтобы священники в военных рядах были, но погон не носили. И приводят в пример Францию, где священники носят форму, но без погон. Вот в США капелланы погоны носят, только что толку. Недавно там военнослужащие-нехристиане пожаловались на давление, которое оказывают на них христианские капелланы. И военным священникам власти запретили молиться «во имя Иисуса Христа». Допускалась только «короткая и не фанатичная молитва» просто во имя Бога. В ответ военные священники провели пикет и некоторые объявили голодовку.

В России священники форму не носили никогда. Как, впрочем, и оружие. И сегодня иерархи РПЦ ратуют за то, чтобы священник автомат в руки не брал, с парашютом не прыгал, за рычаги танка не садился. Исключение делается разве что для горячих точек: там носить рясу неудобно, и ее можно сменить на форму. Но на такой форме должны быть опознавательные знаки священнослужителя, а сам он обязан знать воинские уставы и военное законодательство. Должность священника должна быть приравнена к офицерской, как в царской армии. Тогда главный военный священник - протопресвитер -- приравнивался аж к генерал-лейтенанту. Но применительно к сегодняшнему дню возникает вопрос: как быть, если батальонный поп -- майор, а командир взвода -- старший лейтенант? И вопрос этот не единственный.

Начальник Генштаба генерал армии Юрий Балуевский занимает в конфессиональном споре "серединную позицию", он лишь за свободу отправления военнослужащими религиозных обрядов, но без внедрения в армейские ряды священников различных конфессий. Прежде чем «интегрировать религию в систему воспитания военнослужащих», считает он, нужно определиться со статусом священников -- будут это военнослужащие или вольноопределяющиеся, которые по армейским уставам за свои действия не отвечают. Поэтому, заключает генерал армии, в борьбе с неуставными отношениями ставку надо делать не на священников, а на усиление сержантского звена.

А вот взгляд мусульманина. Представитель Координационного центра мусульман Северного Кавказа Шафиг Пшихачев уверен: священники в армии необходимы, но они не должны иметь воинских званий, введение их в штат воинских частей -- это нарушение конституционного разделения государства и религии. Военный департамент раввината России (есть, оказывается, и такой) пока своего мнения не высказал.

В этом споре как-то забыли про главных потребителей духовной пищи -- солдат. Почему бы не провести среди них опрос, приветствуют они появление в армии священников или напротив? Учесть надо бы и то обстоятельство, что разные религии по-разному относятся к войне и вооруженной борьбе как таковой. Между тем в июне прошлого года прошел уже третий Всероссийский сбор священнослужителей, работающих в воинских частях. В тот раз -- на базе одной из частей Сибирского военного округа в Улан-Удэ. В числе делегатов были не только священники Русской православной церкви, но и представители других конфессий.

Однако трудно не заметить, что православное священство действует значительно активнее. Это как с приватизацией социалистической собственности: кто понапористей, кто более воодушевлен и целеустремлен, тот и преуспел. Однако, несмотря на превалирование в частях русских и православных, «приватизация веры» все же нежелательна.

Вот характерный для наших дней случай. В воинскую часть приехал с проповедью протестантский пастор. На проходной его спросили: «А вы получили благословение местного батюшки?» Православные священники еще до выхода закона отвоевали себе плацдарм. Или еще пример. В строительной части, где 80% солдат -- мусульмане, построили православный храм...

Есть люди, считающие, что проблема военных священников поднята лишь для того, чтобы увести внимание от невыполненного обещания ввести военную полицию. Необходимо, видимо, прислушаться и к тем, кто считает, что введение института священников сегодня губительно для армии. По их убеждению, представитель любой конфессии должен увлекать духовным авторитетом, а не должностью и званием. Вообще опасно, если армия станет полем битвы различных конфессий. Вводя закон о военных священниках, не поджигаем ли мы фитиль религиозной войны внутри вооруженных сил?