Принято считать, что общественные организации в СССР были либо андерграундными, в предельном случае диссидентскими, либо декоративными. Но на самом деле с 1960-х годов в стране существовали самые настоящие общественные природоохранные организации, причем вполне легальные и довольно массовые. Это были студенческие дружины охраны природы, состоявшие в основном из студентов профильных вузов -- будущих биологов, географов, охотоведов и т.д. Дружины представляли собой именно общественные организации: инициативные, самоуправляемые, абсолютно добровольные, питаемые энергией своих членов. В практическом плане они добивались по тем временам удивительно многого.

Однако теоретическое осмысление природоохранных проблем на Востоке было еще более робким и односторонним, чем на Западе: любые идеологические построения неизбежно были бы вызовом «единственно верному учению» со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Между тем реальная природоохранная практика настоятельно требовала обобщения и осмысления. Идейно-теоретический дефицит заполнялся либо простейшими обобщениями вроде знаменитого лозунга «У природы везде должны быть свои люди!», либо импортом с Запада идей «разумного ограничения», отказа от экономического роста и технического прогресса, «равноправия видов» и т.д. -- разумеется, не как руководства к действию, а как идеала для далекого будущего.

Перестройка и последовавший за ней крах «реального социализма» радикально изменили ситуацию. Для советского природоохранного движения это означало не только выход из-под опеки государства, многократное увеличение форм и направлений работы и возможность интеграции в мировое «зеленое» движение, но и принципиальное изменение его роли в жизни общества. Первая волна гражданской активности в СССР приняла форму именно экологических движений, и первые уступки общественному мнению -- решения ЦК о прекращении работ по проекту «поворота рек», о перепрофилировании Байкальского ЦБК и т.д. -- были сделаны именно на экологическом поле.

Уже в 1987 году было провозглашено создание Социально-экологического союза (СоЭС) -- всесоюзной ассоциации экологических комитетов, движений, обществ, клубов и отдельных граждан, поныне объединяющей большую часть экологически активных общественных объединений на территории бывшего СССР. Но вскоре экономические реформы подорвали традиционный ресурс общественных инициатив -- собственный бесплатный труд в свободное время плюс казенное имущество (помещения, транспорт, множительная техника и т.д.), которым можно бесконтрольно пользоваться. Зато как раз в это время в страны бывшего СССР и советского блока пришли зарубежные фонды, на несколько лет ставшие основным ресурсом отечественного природоохранного движения.

Девятый вал массового природоохранного движения накатил и схлынул, оставив после себя весьма пеструю картину. Часть элиты дружинного движения, достигшая уровня профессионалов и оставшаяся при этом верной «зеленой» идее, осела в государственных природоохранных ведомствах и профессиональных экологических НГО. Среди последних тон задавали российские офисы крупнейших международных организаций: Всемирный фонд дикой природы (WWF), «Гринпис», Всемирный союз охраны природы (IUCN), Международный фонд покровительства животным (IFAW). Но уже в начале 1990-х в той же нише начинают появляться чисто национальные организации: нижегородский центр «Дронт», Центр охраны дикой природы, Центр экологической политики России и другие.

Однако профессиональные НГО составляют лишь небольшую часть российского «зеленого» движения, его своеобразную элиту. В рамках движения действуют и признаются своими даже структуры, приверженцами которых движут скорее этические, чем экологические соображения: защитники прав животных, борцы против меховых изделий, проповедники вегетарианства и т.п.

Наконец, в составе российского «зеленого» движения немало организаций, основные интересы которых лежат совсем в иных областях -- от религии (объединения типа «Круга языческой традиции») до политики (различные экоанархистские группы, часть из которых входит в радикальное движение «Хранители радуги»). Всего в стране насчитываются сотни более или менее экологических НГО.

Общими для «зеленого» движения являются не содержательные идеи и даже не ценности, а левоэсхатологический мировоззренческий комплекс, не всегда осознаваемый и совсем уж редко формулируемый в явном виде, но определяющий круг образов и понятий, которыми мыслят современные «зеленые».

Меж тем итоги последних десятилетий парадоксальным образом оказались обнадеживающими для окружающей среды и совершенно не соответствующими «зеленой» идеологии. Прежде всего заметно ослабла глобальная угроза №1 -- демографический взрыв: относительный прирост населения, по единодушному мнению экспертов, к середине века обратится в ноль. Улучшилось состояние окружающей среды в развитых странах: Рейн, Дунай, великие американские озера вновь стали обитаемыми, с улиц Токио исчезли люди в респираторах. Судьба различных видов природных ресурсов оказалась весьма разной, но ни для одного из них апокалиптические прогнозы «Пределов роста» до сих пор не сбылись. И все это не потребовало снижения жизненного уровня населения.

Когда мир оказывается явно не таким, каким ему предписывает быть «единственно верная теория», у ее приверженцев есть выбор: решительно пересмотреть ее основы либо изощряться в схоластике, доказывая, что белое -- это все-таки черное.

Тот же выбор встал и перед мировым «зеленым» движением. Включив телевизор в дни встречи «большой восьмерки» или сессии ВТО, мы можем увидеть многочисленных и решительных сторонников «зеленого большевизма». Они твердят, что правящие элиты развивающихся стран куплены на корню западными корпорациями и потому их политика отражает не объективные интересы их народов, а заказ нанимателей. Может, это и правда, но, перефразируя легендарное высказывание товарища Сталина, можно сказать, что другого мира и других людей у нас нет.

В мире и России наблюдается общая закономерность: чем профессиональнее и успешнее та или иная экологическая НГО, тем ближе ее позиции к «зеленому оппортунизму». «Мы не выступаем против развития технологии -- мы боремся против вредных и опасных технологий, за замену их безвредными и безопасными. Мы не против глобализации -- мы против ее несбалансированности, против порождаемых ею угроз», -- заявляет один из руководителей «Гринпис России» Иван Блоков. О необходимости перехода от конфронтации к конструктивному диалогу говорит и Свет Забелин -- признанный лидер СоЭС.

Идеологические сдвиги такого масштаба по идее должны сопровождаться яростными дискуссиями. Но во взаимоотношениях радикалов и умеренных в «зеленом» движении продолжает действовать тот же принцип, что и в российском движении против самодержавия сто лет назад: всякая публичная критика может идти только слева направо, но не наоборот. Радикалы яростно критикуют респектабельные организации как соглашателей и «составную часть системы», а те предпочитают отмалчиваться.

Вероятно, единству российских «зеленых» давно бы пришел конец, если бы оно не поддерживалось неусыпной заботой родного государства. Чьи действия -- от разгрома федеральных природоохранных органов в 2000 году до недавнего «шпионского» скандала, полицейского закона об НГО и покровительства демонстративно антиэкологичному проекту трубы по берегу Байкала -- вынуждают «зеленых» всех оттенков выступать единым фронтом.