Только что представленный целеустремленным и чрезвычайно последовательным продюсером Андрисом Лиепой на сцене Государственного Кремлевского дворца балет «Тамар» был сочинен Михаилом Фокиным в 1912 году для дягилевской антрепризы (тогда он назывался «Тамара»). Несмотря на то что партию Тамары танцевала Тамара Карсавина, а сценографию и костюмы делал Лев Бакст, сенсацией этот спектакль не стал. Дягилев рассчитывал больше всего на чудесного Бакста -- но расчет не совсем оправдался. Работу безупречного художника «Русских сезонов» современники сочли не слишком удачной, полагая, что грузинский замок не получился, а все в целом вышло «слишком Бакст». В хореографии Фокина, напротив, преобладали национальный колорит и ансамблевые танцы -- к этому балетмейстера обязывала музыка Балакирева, собственно легенда и стихотворение Лермонтова «Тамара», ставшее основой для либретто.

Хореография балета не сохранилась, и только несколько описаний, фотографий и эскиз Бакста могут дать представление о том спектакле. Но эти обстоятельства не остановили участников нового проекта в их пылком стремлении восстановить утраченное.

В начале прошлого века Фокин довольно подробно разработал сюжет и отношения между героями, концентрированную поэтическую образность расплескал в повествование. Не удержались от этого и авторы нынешнего спектакля (Андрис Лиепа и Юриюс Сморигинас). На сцене выясняют отношения три главных героя: царица Тамар (Ирма Ниорадзе), Путник (Илья Кузнецов) и Визирь (Игорь Пиворович). Легенда сжалась до отдельной и очень конкретной истории, которая весьма отдаленно связана со стихотворением Лермонтова. И по существу действие балета превратилось в классический любовный треугольник, в котором Визирь темпераментно соперничает с Путником, а в финале и вовсе его убивает. Этот сюжет изменен даже по сравнению с сюжетом Фокина (тогда Путника убивала сама Тамар).

Юриюс Сморигинас довольно сильно трансформировал саму структуру балета и образ главной героини. Спектакль начинается с заставки-интродукции: на сцене колышется изображающее Терек блестящее полотно. Оно освещено режущим глаза зеленым лазерным светом; в центре сцены спиной к зрителю и внутри этого полотна стоит царица Тамар. Героиня медленно движется к заднику и застывает Дивой эпохи модерн. Ее жест напоминает не столько стилизацию величественного грузинского жеста, сколько четкие силуэты на журнальных эмблемах и виньетках Бакста. Выходит скорее не грозная царица Тамар, а чарующая Принцесса Греза, любимый персонаж художников «Мира искусства». Потом следуют сцены во дворце -- развернутая экспозиция: идут ансамблевые танцы, появляется Визирь со свитой. Хореограф придумывает точную и мрачноватую деталь: завидев Визиря, мужской кордебалет, выстроенный друг за другом в диагональ, падает и начинает отжиматься. И здесь же появляется Путник. Затем следуют нескольких дуэтов, без остановки следующих один за другим. В первом из них Тамар изящно кокетничает и явно неравнодушна к отклику своего партнера.

А в следующей сцене хореограф меняет стиль. Он строит эпизод, цитируя вовсе не фокинскую хореографию, а баланчинского «Блудного сына». В результате появляется еще один маленький штрих, соединяющий балет не со своим прямым предшественником, а с историей дягилевских сезонов -- пунктирная линия от начала «Русских сезонов» к их финалу. Принцесса Греза превращается в Соблазнительницу из «Блудного сына». А этот персонаж Баланчина куда как больше несет в себе черт легендарной Тамары. В этом эпизоде нет мягких, круглых линий, а есть жесткие акробатические поддержки и шпагаты. При этом на протяжении всего балета оба главных героя сохраняют и поддерживают скорее лирическую, нежели трагическую интонацию.

На пресс-конференции хореограф говорил о том, что одной из его задач является стилизовать движения под Фокина, соотнести па с существующей броской декорацией. Но на спектакле выяснилось, что это не единственный его интерес, что для него оказалось заманчивым в целом проследить путь дягилевского балета.