Балетные концерты в театрах случаются крайне редко, и это может только огорчать -- где еще артисту опробовать партию, где найти простор для свежей миниатюры? Но причины отсутствия концертов в репертуаре -- экономические, а не художественные. Артистам платят за выход на работу, и в день обычного спектакля театр тратится, обычно, на гонорар балерине, гонорар премьеру, нескольким солисткам и т.д. Чем меньше ранг участника спектакля -- тем меньше денег он, разумеется, получит. Меж тем в концерте (если он устраивается добросовестно) всегда будут задействованы несколько балерин и несколько премьеров. Театру невыгодно. Неизвестно, как решает эту проблему не самый богатый из столичных театров -- «Классический балет» под руководством Касаткиной и Василева, но они только что запустили в репертуар натуральный концерт. Точнее, они этот концерт в репертуаре воскресили.

«Штраус-гала» был впервые поставлен в 1984 году, затем очень надолго исчез из репертуара. В программе вечера -- фрагменты из «Корсара», «Лебединого», из сочинений худруков театра. А «Штраус» -- потому что обрамлен концерт в дивную сюжетную рамку -- рамку конкурса. Придумано, что все номера -- это выступления конкурсантов, которые смотрит жюри. И все «конкурсные» мини-сюжеты происходят под классические вальсы.

Классику «касвасовцы» танцуют старательно, иногда просто хорошо, но «рамка», «конкурс» тем не менее сияет ярче. Потому что -- как ни странно искать в танцах правду жизни, но острая точность портретов персонажей -- великое дело. А уж Касаткина и Василев знают, о чем рассказывают. Конкурсные нравы им знакомы не понаслышке.

Итак, съезд жюри. Светская дама в эксцентричном костюме, больше подходящем для укротительницы тигров, «восточный гуру» в феске с блаженно-идиотским выражением лица, будто палку проглотивший джентльмен в длиннющем цилиндре и еще пара подобных клоунов. В роли председателя жюри -- двое, мужчина и женщина, они одеты в один пиджак, у каждого по рукаву (у председателя же два голоса). Начинается просмотр -- и мгновенно выясняется, что все участники -- ученики кого-то из жюри. И вот тут начинается маленький блестящий капустник.

Честолюбивая педагогиня стартовым пистолетом выталкивает на сцену ученика. У того голова вжата в плечи, спина изогнута долларом -- ему банально страшно. Но под выстрелами учителя он проходит дистанцию -- и даже растанцовывается в конце. Вот педагог, у которого одна ученица может хоть на что-то претендовать, и он души в ней не чает -- и неважно, что высокая и красивая девица на авансцене деревенеет и еле движется: крохотный старательный учитель сам ее поднимет, перевернет и пронесет в воздухе -- будто это она так летит, без всякой помощи. Вот и выступление учениц восточного человека: их пять штук, их пышные штаны не по-балетному увеличивают объем бедер, на личиках что-то вроде паранджи, и выступление больше похоже на танец живота, чем на какую-либо классику (особенно заливались в партере те зрители, что вспоминали выступления одной из египтянок два московских конкурса назад -- собственно, воспроизведенные на сцене почти хроникально). И масса мелких эпизодов: торжественные выходы «фаворита конкурса» (на разминке поднявшего партнершу над собой и безразлично бросившего ее назад, за спину, -- к счастью, сзади ее подхватывает один из «педагогов»), «телехроника» (рамка, прикладываемая к членам жюри и участникам конкурса по очереди -- «фаворит» из телевизора просто вываливается), парочка педагогов, так увлекшаяся объяснениями своим подопечным, как надо танцевать, что проходит за них всю программу -- а те в сторонке стоят и смотрят в недоумении... Обаятельная интонация «касвасов» и их легкое чувство юмора, прослаивающее вечер-концерт (перепалки жюри идут меж вполне серьезных концертных номеров), превращают этот вечер в редкое для Москвы удовольствие. Нечасто у нас шутят в балете. Тем более -- так удачно.