Александр Пономарев числится в режиссерских кругах специалистом по обэриутам. Он изучил их вдоль и поперек и извлек из них максимум театральной энергии. В течение своей уже не очень короткой творческой жизни Пономарев ставил, разумеется, и других авторов, причем таких разных, как Гоголь и Крученых, но в его интерпретации они тоже выглядели как обэриуты -- апологеты бессмыслицы и вдохновенные творцы алогизмов. После развала «Театральных мастерских» (хрупкого объединения перестроечных времен, приютившего бездомных молодых режиссеров) Пономарев долгое время скитался по Москве и в конце концов обосновался на правах квартиросъемщика в Российском молодежном театре. Здесь он поставил спектакль «Победа над солнцем», получил за него «Золотую маску» и решил задержаться подольше.

Поскольку слово «молодежный» в названии театра есть эвфемизм слова «детский», Пономарев довольно быстро вспомнил про журнал «Чиж и еж» и правильно смекнул, что абсурдизм Хармса или Олейникова неплохо рифмуется с абсурдизмом классиков детской литературы. Результатом этих размышлений стал спектакль «Великаны и козявки», поставленный Пономаревым по произведениям обэриутов и примкнувших к ним Чуковского и Маршака.

В основе постановки -- написанная самим режиссером композиция (в программке она названа «пьесой»), героями которой наряду с тараканищем, мухой-цокотухой, похитившим ее пауком и прочими объектами энтомологии стали король с королевой (те самые, что, невзначай поссорившись, затеяли самое настоящее самоубийство), энигматический Карл Иванович Шостерлинк, которому чуть не снесло голову вылетевшим из рук кузнеца тяжелым предметом, и прочие пакины и ракукины. Иными словами, наряду с представителями членистоногих здесь действуют и представители homo sapiens. Но слово «козявки» в названии спектакля все же показательно. Обэриуты вообще очень интересовались жизнью насекомых. Им посвящал стихи не включенный в композицию Николай Заболоцкий, о них писал Николай Олейников, ими интересовался Хармс (вот характерная для него запись: «Я видел однажды, как подрались муха и клоп. Это было так страшно, что я выбежал на улицу и убежал черт знает куда»). Да и литературный предтеча этого объединения капитан Лебядкин тоже ведь был автором бессмертного «Жил на свете таракан». Но главное, что люди у обэриутов тоже уподоблены насекомым, а человечество -- муравейнику. Все эти пакины и ракукины совершенно деиндивидуализированы, и их почти никогда не жалко. Ну побили друг друга король с королевой самым зверским способом -- и бог с ними. Падают пачками старушки из окна -- туда им и дорога. Их жизнь не ценнее жизни клопа, а поведение мало отличается от поведения пауков в банке. В «Мухе-цокотухе» действуют человекоподобные насекомые, у обэриутов (в особенности, конечно, у Хармса) -- насекомоподобные люди. Социальные обстоятельства их жизни тоже очень похожи. Знаем, знаем, кого имел в виду детский классик, описывая своего страшного тараканища. (В спектакле Пономарева сюжеты «Тараканища» и «Мухи-цокотухи» переплетены, а похитивший муху паук визуально неотличим от наводящего ужас тараканища). Есть, однако, одно весьма существенное отличие. Обэриуты умели делать смешное страшным, детские поэты -- страшное смешным. Чего бояться-то? Happy end не за горами. Прилетят маленький комарик или воробей и победят злодеев.

Зная Пономарева, можно было предположить, что он взглянет на детских поэтов глазами их обэриутских собратьев. Случилось иное. В его спектакле как раз страшное кажется смешным. Хармс, Введенский, Олейников увидены сквозь призму «Мухи-цокотухи» и стишка про даму, сдававшую в багаж маленькую собачонку. Четыре артиста и четыре актрисы, наряженные как клоуны из старой телепередачи «АБВГДейка», читают сочинения вышеназванных авторов, перебивая друг друга, смешно изображая животных, талантливо повизгивая и изобретательно материализуя на сцене разнообразные поэтические метафоры. Спектакль визуально богат, а музыкально богат даже с избытком. В нем талантливый художник (Сергей Якунин) и очень активный композитор (Стефан Андрусенко). Первый поместил посреди сцены детский стульчик гигантского размера, на котором герои восседают как на троне, второй написал тонны авангардной музыки и сам дирижирует живым оркестром. Спектакль получился несколько затянутым, но весьма забавным. И это обидно, потому что, учитывая тематику и специфический талант режиссера, он мог бы получиться превосходным.

Не вышло. Пономарев решал не только художественную, но и прикладную задачу -- хотел понравиться детям. Делать этого не следовало. Во-первых, искусство не терпит прикладных целей. Во-вторых, чтобы по-настоящему понравиться детям, надо сделать очень плохой спектакль. Дети любят внятную историю, в которой есть пафос и нет абсурда. Они любят, чтобы у героини были длинные золотые волосы, а злодей говорил замогильным голосом. Они сами могут изъясняться в духе Хармса, но предпочтут, чтобы на ночь им прочитали сказку про Василису Прекрасную. Они рисуют в духе Пиросмани, но с удовольствием разглядывают иллюстрации Ильи Глазунова. И с этим ничего не поделаешь. Некоторые сохранят эти вкусы на всю жизнь, другие повзрослеют, но ориентироваться и на тех и на других бессмысленно. По-настоящему хороший спектакль можно сделать только в расчете на взрослых. Тех, которые знают: пауки и тараканища -- это реальность, а отважный комарик -- художественный вымысел.