Японский режиссер Такаси Миике становится в последнее время нездорово популярен. Не только у нас (в Москве прокатывают уже второй его фильм за два месяца), но и во всем остальном кинематографическом мире: его картины ездят по фестивалям, и совсем недавно тот же «Живым или мертвым» был удостоен специального упоминания жюри на киносмотре в Токио. Не заметить его и впрямь сложно: за десять лет Миике (начинавший как ассистент японского классика Сехея Имамуры) снял немногим меньше полусотни картин, в основном из жизни японской мафии-якудза. Более всего нашумел его фильм «Кинопроба» -- мелодраматический триллер, принцип построения которого (идиллический зачин, перерастающий в садомазохистскую вакханалию) был будто почерпнут из рассказов большого ценителя японской культуры Владимира Сорокина: «А вы говорите -- Беатриче, Беатриче...» Ажиотаж, вызванный этим в сущности немудреным и позавчерашним во всех отношениях произведением, не вызывает ничего, кроме откровенного недоумения. «Живым или мертвым» -- определенно лучше, хотя и тут не обходится без вопросов: сможем ли мы стать мертвее, чем сегодня, сможем ли мы стать мертвее, чем всегда.

Главное, что смущает в Миике и его фильмах -- их абсолютно сознательная сделанность. В Японии и раньше выходили фильмы необычные, провокационные, временами совсем запредельные -- и в определенный момент они по праву попадали в справочники и на полки видеосалонов под грифом «культовое японское кино». Теперь потребность в такого рода картинах осуществляется напрямую -- Миике специально снимает «культовые фильмы», не дожидаясь, пока это и без того изрядно опошленное определение прирастет к его творениям естественным образом. И слишком уж откровенно не пытается это скрывать. Оттого и не получается смотреть его картины во все глаза. Оттого чувствуется подвох и неискренность. Оттого и приходится не получать удовольствие от запутанной вроде бы интриги, а нанизывать на шампур субъективного взгляда маринованные ломтики позаимствованного и умыкнутого: вот гангстеры в костюмах и солнцезащитных очках сидят на корточках (как у Такеши Китано), вот полицейский несется сквозь смазанный урбанистический пейзаж (как у Кар-Вая в «Чунгкингском экспрессе»), вот стреляют в упор (как у Джона Ву, Ринго Лэма и Цуя Харка). Здесь мертвые ложатся на живых -- живым тяжело. Даже аббревиатура англоязычного названия (DOA) стырена из классического черного фильма. Про сюжет сказать толком нечего, потому что финал все ставит с ног на голову и отменяет все те хитросплетения, которыми пронырливый Миике морочил зрителям голову полтора предыдущих часа.

Рассуждая о Миике, непременно вспоминают японские комиксы-манга и выросшие из них мультфильмы-аниме -- краеугольный камень японского масскульта, -- которыми Миике, безусловно, вдохновлялся. Но при просмотре пресловутого финала «Живым или мертвым» (раскрывать его, даже при всем скептическом отношении к фильму и постановщику, было бы некрасиво, но те, кто смотрел фильм Роберта Олдрича «Целуй меня до смерти», наверняка испытают ощущение близкое к дежа вю) на память приходят совсем другие мульти-пульти. Среди короткометражек с участием Тома и Джерри была и такая: кот изобрел увеличительный эликсир, вырос до размеров холодильника и погнался за мышонком. Мышонок тоже отхлебнул, стал размером с Бруклинский мост и, в свою очередь, принялся гонять своего антагониста. Так и росли, до тех пор пока фильм не кончился кадром: планета Земля парит в космической бесконечности, крутится-вертится шар голубой, а места на нем осталось только для двоих -- Тома и Джерри, кота и мышонка. Теперь и для них даже малюсенького клочка земли, похоже, не останется. Землю занял Такаси Миике. Культовый. Японский. Режиссер.