По слухам, в дополнение к пяти основным фортепианным концертам Борис Березовский еще хотел исполнить бетховенскую Фантазию для фортепиано, хора и оркестра -- да хор приглашать оказалось слишком накладно. А то бы он смог. И, что самое удивительное, публика тоже бы сдюжила. Москвичи очень преданно относятся к победителям конкурса Чайковского, а Березовский после Вана Клиберна -- вообще главный любимчик. Хоть последние лет восемь герой конкурса 1990 года живет в Лондоне, его у нас помнят, обожают и не путают с тезкой-олигархом. Перед началом концерта пришлось выставить военизированную охрану исключительно для того, чтобы сдержать толпу любителей бетховенского творчества. К концу четырехчасового марафона (сделали два антракта) Большой зал Консерватории оставался почти таким же переполненным, как в начале.

Молодой и авантажный Березовский являет собой новый тип исполнителя, для которого счет идет не на отдельные ноты и не на отдельные произведения. Прошли времена, когда музыкант выкладывал всего себя без остатка, до изнеможения пытаясь найти единственно верное прочтение давно известной музыки. У Березовского, чрезвычайно любящего концертный жанр (акцию с полным собранием Бетховена он уже проделывал в Осло), главное не результат, а процесс. Главное не интеллектуальная плотность, которой славен венский классик, а драйв и азарт, нарастающие от бесконечной бетховенской гонки. С каждым новым километром пианист заводится все больше и больше, явно получая от происходящего физиологическое удовольствие и одновременно впрыскивая адреналин своим слушателям. У него и после пяти концертов сил хоть отбавляй. Он больше всего напоминает даже не спортсмена (хотя аналогии напрашиваются), а эдакого супермена из фильмов про полицейских -- который из самых страшных потасовок выходит лишь приятно взмокшим, да еще за руку с какой-нибудь длинноногой подружкой.

Бетховен у Березовского хорош именно тем, что его так много. И то, что все пять концертов мало чем отличаются друг от друга, -- тоже скорее правильно. Нечего размениваться на оттенки и детали, они мешают сосредоточиться на общем упоительном движении. Есть головокружительная мелкая техника, есть изумительное пиано, есть кураж и агрессия и, наконец, есть органическая концертность или, если хотите, харизматичность. Этого достаточно, чтобы публика исправно возвращалась назад после очередного антракта, не спускала глаз со своего любимца и совершенно не замечала сидящих позади него галерных рабов -- мужественного камерного оркестра Musica viva под управлением Александра Рудина.