После своей большой, можно сказать, огромной ежегодной пресс-конференции президент России, отправляющийся сегодня с визитом в Испанию, дал пространное интервью испанским журналистам.

Кроме российско-испанских отношений и «горячих» международных тем (вроде победы ХАМАС, иранского ядерного досье и «карикатурного скандала»), которые Владимир Путин прокомментировал без особых откровений и в традиционном для российской дипломатии ключе, он ответил и на многие вопросы о внутренней жизни России, при этом довольно четко определив свою позицию.

Причем самый последний вопрос - о полемике вокруг захоронения тела Ленина - президент воспринял неласково («вам-то что? До Ленина добрались»), однако определенно дал понять, что сегодня он против перезахоронения. Именно сегодня, поскольку «я буду стремиться к таким решениям, которые были бы поддержаны подавляющим большинством граждан страны» и «способствовали бы примирению и объединению нации, а не расколу». Иными словами, пока не станет ясно, что большинство граждан созрело для выноса Владимира Ильича из Мавзолея, он будет оставаться там.

Общественные настроения во многом определяют и позицию властей в отношении смертной казни. Собственную позицию Владимир Путин формулирует недвусмысленно: он за отмену смертной казни, - и объясняет: «Любое наказание имеет несколько целей. Это исправление и кара. Никакого исправления при смертной казни нет, только кара... Общество берет на себя право кого-то лишать жизни. И часто в судебной практике бывает, что по ошибке. Это не единичные случаи - не только в России, но и во многих других странах». Подчеркнув, что Россия на практике не применяет смертную казнь, Путин продолжил: «По этому вопросу я, конечно, буду проявлять какие-то инициативы, но буду делать это аккуратно, в соответствии с настроениями общества», а также «мнением депутатского корпуса».

Надо признать, что на оба эти вопроса президент ответил достаточно откровенно. Но еще один его ответ выглядел уже как сенсационное сверхоткровение. Напомнив, что российские олигархи часто использовали непрозрачные схемы в своих сделках, журналисты спросили, «а почему государство использует непрозрачные схемы», зачем использует «Байкалфинансгрупп» для покупки «Юганскнефтегаза» и «Росукрэнерго» - для поставок газа на Украину. «По поводу «Байкалфинансгрупп», - ответил Владимир Путин, - все очень просто. Вопрос решался не в административной плоскости, не в плоскости репрессивной, а в правовой. И будущие собственники должны были подумать о том, как они будут работать, как, возможно, будут в судах отвечать на иски, которые могут быть им предъявлены. И когда «Байкалфинансгрупп» купила соответствующий пакет, она стала собственником. Все, что происходило дальше, происходило на вторичном рынке. Таким образом, претензии к тем, кто потом приобрел эту собственность, практически свелись к нулю». Возможно, испанцы и представить себе не могли, что получат такой четкий ответ относительно использования этой «фирмы-прокладки».

Что касается «Росукрэнерго» (а президент вообще описал российско-украинские газовые отношения красочно и в деталях. - см. стр. 7), то Владимир Путин ответил следующее: «Это совместное российско-украинское предприятие, в котором российскому партнеру принадлежит 50 проц. Этот партнер - «Газпром». Кто является собственником других 50 проц. мне неизвестно так же, как и вам... И я Ющенко так и сказал: «Пожалуйста, мы будем приветствовать, если ваши 50 проц. будут заведены напрямую на «Нафтогаз Украины». Но это не мы сделали. Это сделала украинская сторона. Кого они завели на эти 50 проц. под вывеской «Райффайзенбанка», я не знаю. И «Газпрому» это неизвестно. Поверьте, на сто процентов вам говорю. Это украинская часть. У них и спрашивайте».

Но если президент находится в неведении относительно подлинных учредителей газового посредника, то, например, в отношении позиционирования «Единой России» (что в своем представляет собой не меньшую загадку) он кое-что прояснил. Дело в том, что на упомянутой ежегодной пресс-конференции Путин решительно отмежевался от родной для единороссов идеи создания партийного правительства: «мы до сих пор пока не сформировали устойчивых общенациональных политических партий. Как же в этих условиях можно говорить о партийном правительстве? Это было бы безответственно». После чего дружно заговорили о «закате» «ЕдРа».

На этот раз Путин внес уточнения: фактически указал на политическое место «Единой России», потребовал, чтобы она сформулировала, наконец, свою идеологию и открыто ее презентовала. «У нас, - сказал Владимир Путин, - многопартийные системы в европейском смысле этого слова пока не созданы. Есть одна устойчивая политическая партия - КПРФ. Другая зарождающаяся, но уже точно устойчивая политическая сила - «Единая Россия». Она считается сейчас правящей, но до конца еще не сформировала свою идеологическую базу. Внутри нее еще происходят бурные процессы идеологического характера. Сама партия должна твердо встать на ноги, четко определить свои приоритеты, не бояться говорить об этом народу и обществу, если они претендуют на то, чтобы быть правоцентристами. Об этом нужно говорить, нужно точно сформулировать, что такое правоцентризм в современной России». В общем, легких заданий президент не дает.